- Ну так, говори, - отозвался я, доставая из кармана пачку сигарет.
- Может я мешаю? Могу отойти, - Ковалевская поправила разорванное платье, постоянно съезжавшее с плеча.
- Нет, я хочу сказать это при вас, ваше сиятельство, - отозвалась Синицына в этот раз зачем-то подчеркнув дворянское происхождение Ольги, хотя обычно в классе мы общались на «ты», не делая акцента на чей-либо титул. – Саш, я понимаю, что никогда не стану твоей женой. Твоя мама этого ни за что не допустит, и сама я не захочу создавать тебе такие проблемы. Но я хочу, чтобы ты стал моим первым мужчиной. Хочу, чтобы именно ты… Сегодня… - она остановилась, держа меня за руку и глядя в глаза.
- Ну вы даете! Айлин, ты что сейчас такое говоришь? Зачем это потребовалось именно при мне?! – возмутилась Ковалевская. – Хорошо, что ты понимаешь, что не можешь быть Саше парой, но не нужно выставлять ваши отношения напоказ перед всеми.
- Прости, я не хотела тебя обидеть, - ответила Синицына.
- Да ты меня не обидела. Мне-то что? Молодожены, черт вас! – княгиню явно проняли слова Айлин.
А я стоял, наблюдая с тревогой за приближением хромающего Сухрова и его приятелей, и не знал, что ответить Айлин, да и Ковалевской. Какие слова произнести в этой неловкой ситуации?
- В общем, вы тут сам, без меня, - решила Ольга. Задержав на мне взгляд синих, рассерженных глаз, напомнила: - С тебя, Елецкий, платье. Я не шучу. Будешь выбирать его только в моем присутствии. Можно в это воскресенье. Как надумаешь - скинь сообщение на мой терминал. Иначе я рассержусь.
Вот это поворот. Два поворота с переворотом. Я даже забыл прикурить.
Мы с Айлин стояли в молчании. Я то смотрел вслед Ольге, быстро уходившей в сторону школы, то на госпожу Синицыну, и думал: действительно, зачем она так при Ковалевской? Айлин на самом деле желает того, что произнесла? Или хотела показать княгине, что у нас с ней теперь гораздо более чем просто дружба? Эх, странные женские штучки – в них всегда эмоций гораздо больше, чем логики. А Ковалевская, она… Она на самом деле приревновала? При ее высокомерии по отношению ко мне, никогда прежде я даже не думал о встрече с ней в выходной, а тут сама напрашивается. Конечно, платье – это лишь повод. Ничто не мешало ей заказать новое в летающем магазине – уже бы доставили прямо к ее ножкам.
- Она, видите ли, не шутит… - вдруг сказала Айлин, глядя в след княгине. - Я тоже не шучу, Саш.
Жутко хромающий граф Сухров и вся его шайка подошли к нам совсем близко, и я, взяв Айрин под руку, поспешил в сторону школы.
- Саш, почему ты молчишь? Тебе безразлично, что я сказала? – продолжила Синицына, быстро перебирая ножками рядом со мной.
- Конечно же нет. Меня это очень тронуло. Просто не знал, что ответить. Если ты все это сказала именно для Ольги, то зря так, - я наконец прикурил, неловко придерживая сигарету правой рукой. Ладонь распухла и ощутимо ныла – расплата за удар Сухрову в челюсть. Пара зубов у него, наверное, вылетела - сплевывал он не только кровь.
- Для нее тоже. Но прежде всего для тебя. Скажи правду, ты хочешь сделать это со мной? Правду, Саш, я не обижусь, - настояла она.
- Хочу. Только если ты сама этого хочешь и, если в этом не замешано желание кому-то что-то доказать, - на ходу я крепко затянулся, едва не закашлявшись.
- Я очень хочу, чтобы ты, именно ты стал моим первым мужчиной, - внятно произнесла госпожа Синицына. – У меня сегодня до вечера никого дома не будет. Пойдем ко мне?
