Назад мы вернулись на вимане. При чем не маршрутной, а арендованной четырехместной машине «Гелла-23». Она похожа на круглую площадку, ограниченную высокими бортиками со стойкой в самом центре, которая во время дождя распускается шестью медными лепестками, превращаясь в крышу. Эта модель хороша тем, что в ней с особой силой ощущаешь великолепное чувство полета: встречный ветер бьет в лицо, внизу проносятся крыши домов, справа и слева встают гигантские башни, и сердце поет от восторга. Если я сказал Айли, что роботы – это ее, то виманы – это точно мое. Любовь к ним перешла от отца. А отец… когда, шутки ради, с графом Голицыным они посетили оракула при нашем храме Сварога. Тот гадал сначала Голицыну, посулив славу и высокие имперские должности, а моему отцу гадать на будущее отказался, зато сказал:
«Твои предки были арии. Самые высокие арии при дворце. В арийских виманах твоя жизнь и, может быть, там твоя смерть».
Я слышал это, потому что стоял рядом. А отец попросил ничего не говорить матери.
Вимана доставила нас к посадочной площадке возле дома Синицыных, я расплатился, отсчитав семнадцать рублей. Проводил Айлин и нежно попрощался с ней на пороге ее дома, при этом, кажется ее отец стоял в гостиной. Потом пошел к себе, прокручивая в памяти события сегодняшнего дня: хотя они не были такими яркими, как недавний поединок с графом Ставровым, явление Геры или произошедшее с Айлин в постели, но их было очень много и все они для меня имели большое значение. Одно только появление мамы утром чего стоило! Я вспомнил о Даше, представив, насколько ей тяжело дался этот день – уж графиня Елецкая умела сделать так, что слуги хватались за сердце от ее нравоучений. И увы, я ничем не мог помочь госпоже Новоселовой, потому что не мог остаться с ней рядом. Думая о ней, я уже подходил к дому, когда вдруг увидел…
Увидел ее, сошедшей со ступеней нашего особняка. Мне оставалось еще пройти более двух сотен шагов, но уже развеялись последние сомнения – это была Даша. В левой руке она держала дорожную корзину, в правой чемодан. Неужели мама не вняла моим словам и решила ее выгнать?! В дальнем конце улицы показался эрмимобиль. Опасаясь, что она сразу уедет на нем, я ускорил шаг, потом побежал.
- Ваше сиятельство… - увидев меня Даша опустила на землю чемодан и покраснела.
- Даша! – я взял ее дрожащую ладонь. – Что случилось? Мама уволила?
- Нет… - она покосилась на дверь нашего дома. – Она отправляет меня в «Чайную Розу».
«Чайной Розой» называлось наше поместье на Кипре, и я облегченно вздохнул. Что ж, со стороны моей мамы это было соломоновым решением. В любой другой ситуации служанка могла бы счесть это удачным, очень желанным повышением.
- Слава богам! Так радуйся, Даш! Она тебя сильно ругала? – я достал пачку «Никольский», закурил и подал знак извозчику подъехавшего эрмика ждать.
- Ну… да, - она кивнула, отведя взгляд. – Сильно. Так стыдно. Я плакала, хотела просто все бросить и сбежать. Потом маменька смягчилась.
- «Чайная Роза» - хорошее место, там красивый сад и рядом море. Работы совсем немного, если не приезжает кто-то из важных гостей, - попытался я ее взбодрить.
- Я работы не боюсь. Мне очень больно. Потому… - она отвернулась.
- Почему? – я снова взял ее за руку, заметив, что за нами кто-то наблюдает в окно.
- Потому… - она украдкой глянула на меня и договорила: - Потому, что там не будет вас, Александр Петрович.
