Кошкин некоторое время смотрел ему вслед, потом пошел обратно. Внутри него начался какой-то могучий и необратимый процесс.
Кошкин делал круги по поляне. В нем росла страшная ярость. Росла, росла и выросла. Он вдруг схватил дубину и с грохотом ударил ею по дереву.
– Мать-природа!.. – прорычал он и ударил еще раз. – Мать-природа!..
Дерево гудело.
Он прошелся дубиной по кустам. Он врезал дубиной по земле. По пню. И пошел крушить всё вокруг.
– Мать-природа!.. – ревел он. – Природа-мать! Природа-мать!..
Он погнался с дубиной за бабочкой, он молол ударами воздух, он рубил ударами, он крушил ударами, но по бабочке попасть не мог.
Он рыдал и бил, умолял и бил, он ненавидел и бил. Он не мог попасть.
Без сил, без голоса, он упал на землю, приник к ней, замер, пристыл, потом воздел голову к небу в последней надежде, в последней мольбе и стал ждать, обезумевши глядя на солнце.
Наползла туча.
Кошкин пугающе медленно поднялся и деревянными, ходульными шагами пошел к реке. Камнем на шее болтались ключи.
Он спустился на берег, подошел к воде.
Дно полого уводило в глубину.
Кошкин сбросил с бедер разломанную клетку.
Кошкин уходил всё глубже и глубже.
– Пук, пук, пук, пук, – делал старенький буксир.
Зеленая вода с пятнами мазута послушно рассекалась надвое.
Облокотившись на поручень, стоял моторист и, дымя самокруткой, с тоскливым постоянством смотрел на воду. А смотрел на воду он давно. Но такого не видел.
Глаза у него округлились, и, пока буксир плыл мимо, моторист, не отрываясь, провожал глазами представшее перед ним зрелище.
В заводи, достаточно далеко от берега, но по шее в болотной ряске, стоял человек. Собственно, и не человек даже, а просто голова на воде. Голова эта тоже смотрела на моториста, смотрела молча, сурово, исподлобья, а когда буксир прошел, повернулась и пошла своей дорогой.
Потом голову видели в начале Лебяжьей канавки. Она медленно двигалась среди спокойной воды, держась поближе к середине, и на берег не вылезала.
Когда голова вошла в канал Грибоедова, на нее никто даже не обратил внимания. Настойчиво, упорно голова двигалась к своей цели.
Вечером ее можно было видеть с моста на Невском. Решимость продолжать путь не могла вызвать сомнения.
Вечер тем временем стал ночью, бледнели редкие фонари, пустели улицы, гасли окна, а голова все шла и шла по темной воде, оставляя позади подкову Казанского собора.
Наконец город затих. Настала прекрасная, почти белая ночь. И когда на Неве развели мосты, наступил апофеоз.
На холодные гранитные ступени из мерцающей воды вылез голый человек. Поднялся на набережную и решительно направился по пустой гулкой улице к своему дому. И величественный город побежденно раскрывался перед ним, распахивался вдоль по улице, не в силах устоять перед его натиском.
«ГОЛЫЙ», 1987 г.,
киностудия имени А. Довженко, ЭМТО «Дебют»
Авторы сценария – Константин Лопушанский, Георгий Николаев
Режиссер-постановщик – Галина Шигаева
Оператор – Александр Шумович
Композитор – Вячеслав Назаров
В ролях: Юрий Евсюков, Светлана Тормакова, Михаил Светин, Алла Семенишина и др.
Приз в категории «Лучший короткометражный и среднеметражный фильм» на VI Международном кинофестивале молодого кино в Турине (1988 г.)
