– Посмотрите направо. Вы видите постройку двадцатого века в стиле девятнадцатого века. Здесь прошло детство поэта, здесь он учился в средней школе и отсюда ушел в большую жизнь. Теперь на доме установлена мемориальная доска с его инициалами. У забора – елочка, посаженная поэтом. Старожилы города помнят поэта-песенника и всегда охотно рассказывают о нем. Посмотрите налево. Вы проезжаете переулок, названный его именем. Закрой рот, папаша, уже проехали.
В салоне захихикали. Папаша закрыл рот и виновато пожал плечами. Гид широко зевнул и потер натруженные бессонные глаза. Чувствовалось, что ему это изрядно надоело. Салон был завален тюками, свертками и пурпурными связками ватных одеял. Меж них шевелились женщины в ситцах и редкие мужчины в мятых рубашках.
Автобус неторопливо выехал на центральную магистраль города. Здесь с ним недолго соперничал человек в синем спортивном костюме. Он упорно бежал по кромке тротуара рядом с автобусом, но не выдержал и отстал, сердито глядя ему вслед.
– Всё. Точка, – сказал гид. – Больше достопримечательностей в этом городе нету.
Он по инерции подмигнул одному из ситцевых платьев и плюхнулся на сиденье рядом с водителем. Но автобус не прибавил скорость, а наоборот, затормозил. Перед ним, тяжело сотрясая мостовую, двигался прицеп с поникшим трактором.
Гид горько вздохнул и снова повернулся к салону.
– Товарищи туристы! В связи с вынужденной медлительностью нашего движения прошу не засыпать и не клевать носом. Папаша, это и к вам относится. Наберитесь терпения, нас уже ждет райский завтрак в столовой номер четыре. А пока прошу вас обратить внимание на редкий поток местных жителей, спешащих в это раннее утро на места трудовой доблести.
Так как автобус двигался со скоростью пешехода, это не составляло труда.
– Вы видите наших славных тружеников в тот момент, когда они уже проснулись, но еще не заняты общественно полезным бодрствованием. Обратите внимание, как предвкушают они встречу то ли с раскаленным металлом, то ли с кирпичной стеной или просто с любимым начальником…
Алексей Петрович, весь в сладких грезах, шел рядом с автобусом по тротуару и вяло поводил блаженными глазами по сторонам.
– Посмотрите на этого типа, – сказал гид. – Он счастлив, как будто нашел на тротуаре тысячу рублей или что-то вроде этого.
– Не может быть, – усомнился кто-то.
– Может, – сказал гид. – Только это случилось не на этой дороге, иначе бы он всё еще смотрел себе под ноги.
– А у него шнурок развязался, – стыдливо сказал папаша.
Гид наклонился к окну.
– В самом деле, – он помахал Алексею Петровичу рукой.
Алексей Петрович заметил наконец обращенные на него из автобуса многие лица и страшно смутился.
– Вы посмотрите, какой дурак, – сказал гид. – Я ему показываю, что у него шнурок развязался, а он улыбается.
Алексей Петрович в самом деле смущенно улыбался и кивал головой. Мимо него пробежал человек в синем спортивном костюме и победоносно помахал рукой автобусу.
– От судьбы не убежишь, – сказал гид. – А теперь для вас, любознательные и любопытные. Даю краткий психологический портрет. Представленный вам на тротуаре экземпляр отличается тихим нравом и непомерным избытком доброты. Тем самым он внушает окружающим безмятежную скуку и тоскливое знание наперед всего того, что он скажет в течение ближайших суток, если не всей жизни. Другими словам, его любят, но с собой не берут.
