Он расстегнул рубашку, показывая всем желающим покрасневшую шею и грудь.
– Очень хорошо, – без воодушевления сказал Федя и снова повернулся к Коле. – Нет, Коля, не мелочи это! И не что-нибудь! На океан, такое дело! А ты – мелочи! Для тебя это теперь, конечно, дело плевое, а я, можно сказать, близкого человека провожаю. Это не мелочи!
– Чего это у вас здесь? – спросил Филомеев.
– Да ничего, – сказал Федя. – Пошли, Коль, нечего резину тянуть.
– Здорово, Коль, – сказал Филомеев.
– Здорово.
– Во чтой-то вы здесь играете?
– Ни во что.
– Как это ни во что, когда я вижу.
– Провожаю я его, – сказал Федя. – Понял?
– Понял, – сказал Филомеев. – Когой-то ты провожаешь?
Федя очень удивился.
– А ты что, не знаешь?
– Не знаю, – признался Филомеев.
– Совсем-совсем не знаешь? – настаивал Федя.
– Совсем, – буркнул Филомеев.
– Колю я провожаю. Вот какие дела.
– Колю?.. – Филомеев недоуменно посмотрел на Колю. – Ты чего, в центр собрался?
– Ха-ха-ха, – развеселился Федя. – В центр.
– Ну, в общем-то, сначала… – промямлил Коля.
– Сначала он в Москву едет, – сказал Федя.
– В Москву? – Филомеев посерьезнел. – Ишь ты. Отпуск взял?
– Да нет, – робко возразил Коля.
– Какой отпуск? Какой отпуск? – с невыносимым презрением передразнил Федя Филомеева. – Совсем он уезжает! Совсем! Сначала в Москву, потом на Дальний Восток. На Тихий океан. Понял? Уезжает наш Коля, уезжает.
– На Тихий океан, – тихо повторил Филомеев. – Ну-ну.
– Чего, на Тихий океан? – опасливо спросил кореш.
– Да пошел ты! – огрызнулся Филомеев и, словно впервые различив Колю среди прочих, обвел его удивленным взглядом, начиная с ног и кончая головой.
Коля засмущался.
– Всё, хватит! – вмешался Федя. – Кончай интервью. Нам собираться надо. У нас дел по горло. Провожающих прошу вышвырнуться на перрон. Поезд отходит. Всем привет! Благодарю за внимание!
Он великодушно помахал всем рукой и потащил Колю в подъезд.
Валя попыталась увязаться следом, но Федя твердо остановил ее:
– Мы и так справимся. Погуляй, обомни сарафан.
Единственное, чем Коля по праву гордился, представляло собой шестнадцать квадратных метров паркетного пола, ограниченного, как и положено, четырьмя стенами. На одной стене было продолговатое окно, на другой – скрипела дверь. Это была Колина комната, которую он занимал вместе с кроватью, шкафом, двумя креслами и купленными по случаю, в расчете на активное общение, раздвижным столом на двенадцать персон с шестью стульями. Остальные шесть стульев Коля продал полгода назад, когда расчеты на общение не оправдались.
Теперь Коля провел пальцем по пыльной поверхности стола и пожалел об этом.
– Может быть, не стоило так, – сказал он Феде. – Может быть, их пригласить надо было?..
Федя был непоколебим.
– Еще успеешь. Сначала надо собраться. Где у тебя чемодан?
– Да погоди ты, – не выдержал Коля. – Чемодан, чемодан… Сядь лучше, подумать надо.
– А чего думать? – Федя механически открыл дверцу шкафа, вслушался в ее протяжный скрип и снова закрыл. – Думать нечего. И так все ясно.
Тем не менее он сел в кресло и мечтательно улыбнулся:
– Эх, Коля! Если бы ты знал, как я рад за тебя!
Коля с усилием выдавил из себя ответную улыбку и отвел глаза.
– Давно я у тебя не был, – сказал Федя, – все некогда было. Даже жалко. А теперь вот. Подумать только, последний раз пришел. Это надо же, что значит привычка: пока ты здесь, вроде как тебя и нет, а как только тебя нет – вроде как бы ты и здесь. Понимаешь?
