— Я – полярная лиса! А ты потомственная ведьма, Леандра Сержевская… колдуй.
— Чем?!
— Руками! Наговорами и вообще…
— Я?! Т-ты сдурел, что ли? Не умею я… я-я-я стри-итр-рейсерша. П-писец какой-то.
— Да хоть зельеварщица! Колдуй, давай! У тебя тукан сейчас заледенеет, — скептически оглядывает меня пушистый и белый песец. — Хотя он, по-моему, уже того… снеговиком стал.
Да, как? Мой Туки… трясу своего любимого птица и обещаю ему лучших бананов и самых жирных пауков. Только бы не снеговиком! Я же тут совсем одна, а с песцом мы точно не подружимся.
— Прислали же на мою голову, — ворчит пушистый, подтверждая свой противный характер. — Повторяй за мной, ведьма: ветра, горы и снежный буран, смилостивьтесь над никчемной мной. Пусть дух шерстяного прядила придет и обует мои пятки в валеные сапоги, пусть бог тулупов из собачьей шерсти оденет мой стан родной. И на тукана своего я свитера натяну теплого, ибо…
— Ты и-издев-ваешься? — перебиваю песца.
— Да.
— Т-ты-ы… н-не песец, т-ты скунс п-противный.
Наглая морда ухмыляется и на серьезных щах говорит представить, как я действительно одеваю нас с туканом в теплые вещи и согреваю…
Легко сказать блин.
Сильно зажмуриваюсь и шепчу про те самые валенки и тулуп. Понятия не имею, что это за фигня и как она выглядит, но если песец и в этот раз меня надурил, то нам с Дауни младшим придет конец.
Верните меня обратно! Я люблю Неваду! Я обожаю Вегас! Я буду вечно убирать газон и желать доброго утра гадкому Пэйману…
Ногам становится тепло, плечам и туловищу тоже. Открываю глаза и вижу свои ноги в огромных серых сапожищах. Визуализирую себе джинсы и шапку, но выходят только лишь розовые шерстяные лосины и какая-то дурацкая шапка со свисающими ушами.
— Ну вот… и валенки и свитер… — довольный писк добавляет свою ложку дегтя: — Любишь ты розовый цвет… даром, что блондинка… можешь звать меня Русланом, побуду пока твоим помощником. В фамильяры не пойду! Отмороженного своего прихвати и пойдем в дом.
Фамиль что? Хорек противный!
Вытаскиваю из-за пазухи Туки в маленьких валенках и свитере… розовых.
И куда я попала? Ледниковый период… а вместо белки – чокнутый песец!
— Это что?
— Дом. Мозги что ли себе отморозила?
— Но он… такой маленький и ужасный. Я на вилле жила! Двухэтажной, с газоном и собственным бассейном.
Эх, где же мой обожаемый Вегас? И почему я, дура набитая, не поехала тусить с Айви, да даже к офицеришке в наглые ручонки не сдалась? Сидела бы сейчас с коктейлем, и в ус не дула.
— Ну… дак и у нас тут вилы есть! Правда садовые: сено выгружать, компост копать, но тебе в самый раз, — нарывается песец.
Внутри дом… ладно, как обычный домик из гетто. Про «Сири», плазму и кофе-машину здесь можно забыть.
— Валенки у порога оставь, блондиночка. Тебе же потом это и мыть. В смысле можно и магией прибраться, но не в твоем случае.
— А ты откуда такой наглый взялся-то? Хорёк напыщенный! — злюсь, и нарочно не разуваюсь.
В конце концов пусть ноги до конца согреются. Кладу Туки на подушку и накрываю одеяльцем в цветочек. Ну, полный фэшн…
— Я полярная лиса! На, выпей. А то хилая какая-то, лечи тебя потом, — заботливый и наглый песец взмахивает лапкой и на столе материализуется дымящаяся чашка чая.
Ягодками пахнет. В такой дубак не до реверансов, поэтому я всё же скидываю с себя нечто пушистое и теплое, и плюхаюсь на доисторический табурет. Массажное кресло, подстраивающееся под физиологические изгибы? Не-а, в этой морозной глухомани о таком не слышали.
