А в Стритлёднево не то, что психиатра… даже медцентра нет! Фельдшер Люся и коновал Семен, гордо именуемый ветеринаром:
«Я таких даже на картинках не видывал. Чем его лечить? Могу клизму поставить, коням помогает расслабиться…», — на этом мое терпение и его аудиенция резко закончились.
Вообще это какое-то форменное издевательство! Стритрейсерша Леа в Лёднево… назвались бы «Отморозьсебевсёжопкино», чтобы всяк входящий сразу же понимал, как оно здесь и чего.
— Соберись! Ты совершенно безалаберно себя ведешь! Люсиндре чаю не предложила, Семенчику – нахамила, — нудит над ухом беленький.
— А Русику сейчас надаю по пушистому…
— Не угрожай мне, ведьмочка! Из нас двоих здесь умный – я, а ты… тукана своего лечи.
Ну, зараза песцовая, вот выучу заклинание слипшихся губ и узнаешь у меня, когда свой хвост надо присечь и с уважением относиться к старшим.
— И тут ты опять не угадала, Леандра! Я гора-а-аздо старше. Про мудрость ты и так уже знаешь, — так этот хорек еще и в голове моей ковыряться вздумал?!
— Еще раз прочтешь мои мысли – точно нашлю понос. Или насыплю перца прямо на твой наглеющий хамский нос!
Руслан многозначительно вздыхает, и, пролистав огромный гримуар (да-да, я впервые узнала, что это за хтонь), тычет в мой нос информацией о том, что фамильяр и ведьма – неразрывно связаны и в мыслях, и в мирах.
— Так ты же не фамильяр, а так… фамильяришка. Помощник из тебя тоже такой себе… даже зелье нормальное сварить не можешь, — ухмыляюсь я, закидывая в кастрюлю полынь.
Что? Я же управленец.
Знаю я этого напыщенного и независимого песца: сейчас психанет и начнет мне доказывать какой он крутой.
Три. Два. Один…
— Дай сюда ложку, неумеха! — рычит разжиревший полярный хомяк, и с важным видом прыгает на табурет: — За триста лет впервые такая… ужас, кошмар… чаем хоть своего болезного напоить сможешь? А то даже с пипеткой весь клюв ему истыкала.
«Бу-бу-бу»… как там Русик сказал? Я-то может и даром, что блондинка, а он – типичный волосатый мужик, хоть и песец.
Одно плохо: спать охота, а если я сейчас отпихну тукана Дауни младшего Клерхена Пэймана (всё в одном озябшем тельце) и улягусь на его место, то это противно пахнущее нечто придется доваривать мне, а я… устала и хочу на ручки! А где ж тут ручки взять? Одни конюхи лысые, да недоптиц.
«Не чихал бы ты так громко… стены скоро рухнут» — пытаюсь достучаться до его совести, которая, очевидно, не долетела.
Ладно, где там моя азбука для ведьм? Это же надо было выдумать «Гримуар». А если бы я букву не выговаривала? Всё, пошла вон из ведьм и тапки свои розовые забери? Кстати, почему они розовые… ненавижу этот цвет.
— Гр-р-римуар-р-р…
— Даром, что блондинка, — ухмыляется Руслан и с до невозможности важным пятаком зажимает в лапке шприц со зловонной жижицей темно-зеленого цвета.
Хорошо, что тукан в отключке… от одной вони мой нос уже готов убежать. На конюшне, и той, амбре поприятнее.
— Фу, ты нарочно его сделал таким мерзким?
— Так возмущаешься, будто планируешь влить это в себя. Всё по рецепту! До грамулечки, не то, что у некоторых… вытри ему сопли и открой клюв пошире.
Легко сказать. Туки как «Чарли и шоколадная фабрика», только из его кранов льется далеко не сладость.
Эх, мамка я или где? Сейчас вылечим тебя от сопелек и вернется мой сладкий Дауни, а всякие противные соседы пусть идут себе… да хоть обратно, в Лас-Вегас! Главное, чтобы как можно дальше от меня.
