— А ты сам, что лакаешь? В смысле, пьешь, или что ты там делаешь… — вот откуда у крошечного песца столько презрительности во взгляде?
Я в несколько раз крупнее этой пушистой жопки, а чувствую себя сопливой малолеткой.
— Чай.
— Прикольно… ладно, отправляй нас обратно. В вашей жо… эм… селе точно нет ветеринара, а абы кому я своего тукана не доверю. Он замерз и его нужно осмотреть.
Вместо ответа или хоть каких-то телодвижений по возвращению нас в зад, а точнее в Лас-Вегас – рай на земле, этот… песец выуживает из деревяного стакана салфетку, промакивает свою мордочку, высушивая ее, и степенно подходит ко мне:
— Наклонись, — мелкая и теплая лапа опускается на мой лоб, а вредный скунс задумчиво смотрит в даль: — Температуры вроде нет. Значит, просто блондинка.
— Ах, и гаденыш же ты! — ловкость на моей стороне, поэтому я хватаю этого наглого пушного, и поднимаю над своим лицом.
Ну, кошак же пушистый, килограмма два по весу, а гонора!
— Обратно меня вернул! Живо.
На глаза попадается картина из моей виллы: дева, дерево… вот это новости.
— У меня дома такая же картина есть. Недавно купила. Это вообще, что такое?
— Послали же такую… Ляндра, ты провалилась в ведьмин круг. Я же уже говорил. Мы в Свеверии, и ты местная Стрилёдневская ведьма. Куда я тебя пошлю? В библиотеку только если… читать вроде умеешь, — ехидничает Русик.
— Еще раз назовешь меня неправильным именем – побрею налысо. Повторяй по слогам: Ле-ан-дра. Можно просто Леа… сделаем скидку на твои лапки.
Наглая морда вырывается и приземляется на четыре лапы.
— Часть легенды всегда сопровождает ведьму. Представь себе какой-нибудь еды. Не игрушечной только: перловку там, рыбу.
Мда… скудный у них здесь рацион, однако.
— А-апчхи! — забыв про задание, я срываюсь к Дауни младшему, и трогаю рыжий клювик. Сопливенький мой…
— Заболел-таки. Малохольный оказался. Принесу тебе книгу по врачеванию, — фырчит песец и скрывается в какой-то темной комнате.
— Кстати, когда мы прилетели сюда, мне показалось, что тукан разговаривал, как человек.
Точнее голосом мерзкого соседа, но Руслану этого знать не нужно. Хватит и того, что этот грамотей снова начнет потешаться и говорить, что моя кукушечка улетела.
Песец молчит. Плюхает пыльную книженцию на стол и левитирует на подушку.
— Так он и есть твой кто-то там. Заколдованный в общем. С кем была в момент переноса, с тем и прилетела. Ракета, ты моя, пустоголовая.
Шок во мне настолько силен, что даже очередную гадость я шокировано проглатываю и с ужасом разглядываю своего любимца. Крылья – те же, клюв – тоже (сопли вылечим как-нибудь) и даже лапки под валенками мои – родные!
— А мой Туки где? Где мой Дауни младший, я тебя спрашиваю! — вскакиваю на ноги.
Может это очередная шутка? Ну, как с заклинанием на морозе…
— Так тоже в нем… только спит. Разделишь их и будет у тебя два – тукан и не тукан.
— Писец какой-то…
— Через «е» и я – полярная лиса! — доносится недовольный писк, а за спиной – очередное чихание и сиплый хрип «убью, ведьма!».
Нет, Русик… ты-то может быть и песец, а вот у меня сейчас полный писец.
