— Так нету запахов, — виновато ответил Алька. — Я все вещи твои уже мигом почистил и высушил.
— Блин, когда успел-то?
— Так то служба моя прямая, и на то и магия дана, успевать. Прости, хозяйка, не знал ведь я…
— Ладно, — отмахнулась досадливо и позвала: — Фанирс, подойди и понюхай меня!
Амфиптер приближался как-то дергано, явно его присутствие Лукина смущало или настораживало.
— Ну? — спросила нетерпеливо.
— От тебя пахнет женщ-щ-щиной, очень похоже вампирш-ш-шей, но с-с-странной и ещ-щ-ще кем-то. С-с-старым и с-с-сильным.
— Ага! — обрадовалась я. — Фанирс, ты ведь знаешь, где дом Волхова?
— С-с-снаю.
— Мчись туда немедленно и отыщи там запах этого старого и сильного и проследи — откуда он пришел. И вообще, все-все следы его проверь, какие только найти сможешь. Мы должны найти его жертву, скорее всего совершенно беспомощного мужчину. Сделаешь?
— Хозяйка! — с легким упреком и явным намеком на неверное поведение буркнул Алька. Ага, мне же не спрашивать, а приказывать положено, но чего уже.
— С-с-сделаю! — ответил сумеречный, как мне показалось, даже радостно и растворился.
— Ой, и надо же еще узнать как Василь! — заерзала я на кушетке, устыдившись своего эгоизма, и тут же получила наказание в виде импульса боли, пусть и приглушенной в месте перелома. — Ай!
— Луна нас помилуй! А ну угомонись, Люська! — строго прикрикнул на меня ведьмак. — А то я тебе сейчас пшикну своим угомонином в нос, и будешь спать. Нормально с твоей псиной сутулой все, че ему сделается, он же оборотень.
— На моих глазах умер его брат. Так что очень даже сделаться может.
— Ну… бывает, чего уж… — растерял всю строгость Лукин. — Но ты все равно села спокойно и не вертишься!
Я послушалась и притихла. Пришел Алька с парой подушек и покрывалом и подал мне их. Молча, но блеснув слезами в желтых глазищах так выразительно, что мне мигом стало больше жалко его, а не себя. Погладила его по макушке, и слуга, потеревшись как кот о мою ладонь, устроился под кушеткой, наблюдая вместе со мной за передвижениями и манипуляциями Данилы. Он же принялся готовить зелье для скоростного сращивания костей, сопровождая это обучающими пояснениями со вступлением “вот завтра сдохну, а ты у меня еще неуч совсем”.
— Не шути так, пожалуйста, — попросила искренне. От внезапной мысли о его исчезновении из моей жизни в груди заболело куда сильнее какой-то сломанной ноги.
И вообще адреналин, видать, полностью схлынул, и настроение стремительно стало ползти вниз. Поговорили мы, конечно, с Леной, но изменило ли это хоть что-то? Она еще придет или позволит все же увезти себя Егору? И увижу ли я ее тогда еще когда-нибудь?
На столе в перегонном кубе что-то забурлило, и в лаборатории начало отнюдь не приятно пованивать, и где-то через час Лукин поднес мне плошку с зельем, сдувая с нее пар на ходу.
— Давай, василек, залпом и не принюхиваясь, — скомандовал он.
Последнее он сказал напрасно, вдохнула я запах чисто рефлекторно, и мой желудок сжался как в чьем-то кулаке. Но отвести от лица руку с варевом ведьмак мне не позволил. Ловко, как уже делал раньше, надавил пальцами на нижнюю челюсть, вынуждая рот открыть, и плесканул теплую мерзость. Чудом я ее не выплюнула на него, чудом зелье не вернулось с полпути, и уж точно чудом было то, что внутри от этой пакости мигом потеплело-похорошело, как от дозы алкоголя, и в месте перелома почему-то несильно, но зачесалось.
