– Сплетничают, конечно, и много. Но что из этого правда, я не знаю.
– И что говорят?
– Что Ламии думается лучше по ночам; что она вампирша, которая ненавидит свет дня; кто-то говорит, что от солнечных лучей она болеет; кто-то, что ночью у нее бессонница и кошмары, а кто-то обвиняет ее в ведьмовстве и приготовлении по ночам страшных заклинаний и зелий. – Ревен пожала плечами. – Еще говорят, что раньше госпожа вела дневную жизнь и по ночам спала. Этому я верю, потому что несколько раз сама слышала, как она вспоминала, как выезжала в столицу на праздники или охотилась в дальних лесах. А что и когда случилось, что она перестала спать ночью, не знаю… Правду, если кто и знает, то только Рамилия.
– Она с ней с детства? – повторил король слова женщины, которые также его заинтересовали.
– С шести лет, насколько мне известно, – кивнула Ревен. – В молодости Рамилия была няней сестры Ламии.
– Сестры? – удивился король. – Разве королева не единственный ребенок Махлат?
– Да, единственный, – подтвердила Ревен. – Я имела в виду Ее Высочество принцессу Зору, дочь короля Лареля и королевы Заны.
– А, – вспомнил Никандр. – Ту, которая с башни спрыгнула после казни братьев?
Ревен серьезно кивнула.
– Рамилия сначала была ее няней, а затем и учительницей. Но когда принцесса трагически погибла, Ларель вернул Рамилию в замок и приставил к маленькой госпоже… Даже не знаю, правду говорят или врут, но ходят слухи, что Ламия выжила в то неспокойное время, когда в замке правили бывший король и сумасшедшая Махлат, только благодаря Рамилии… а так бы они дочь сжили со свету, – осуждающе покачала головой женщина. – Как бы там ни было, Рамилия все знает о госпоже, все ее тайны. А оберегает и опекает, как собственную дочь.
– Да, это я заметил, – усмехнулся король, отставляя почти нетронутую тарелку. – Ламия скоро выйдет из своих подземелий?
Ревен незаметно напряглась.
– Она уже вышла, – доложила, и Никандр тут же поднялся со стула. Однако женщина загородила ему путь к двери. – Я пришла вас предупредить, что сегодня госпожу лучше не беспокоить. Она не в настроении.
– Ага, знаем, – хмыкнул недоверчиво Никандр и попытался обойти Ревен, но она вновь ему помешала.
– Госпожа отправилась навестить детей.
– Каких детей? – не понял он.
– Своих, – ответила Ревен, а затем пояснила. – Она ушла на кладбище.
Королю пришлось отступить.
– И часто она их навещает?
Ревен не задумалась ни на секунду и тут же кивнула.
– Часто. Каждый месяц несколько раз у них бывает.
– Сколько раз?
– От пяти до пятнадцати, я думаю.
Не сказать, чтобы Никандр осуждал королеву, но определенно и в этот раз снова ее не понимал. Насколько он знал, после смерти третьего сына прошло уже больше двух лет. Да, срок не очень большой, да, это ее дети, но все равно король считал посещение кладбища так часто чем-то ненормальным.
– Госпожа не любит, если ее беспокоят, когда она ходит к детям. В этот день мы обычно не выходим в общие залы и коридоры, чтобы не встретиться с ней, когда она уходит или возвращается.
– Почему?
Женщина пожала плечами.
– Госпожа распорядилась, чтобы никто ей не мешал в эти дни. И даже на глаза не попадался… Поэтому очень вас прошу сегодня не искать с ней встречи.
Никандр и сам, без подсказки, понимал, что Ламия ушла на кладбище не веселиться, что она ушла туда пообщаться с умершими, уединиться, что-то обдумать, принести дань уважения. Он тоже, когда изредка навещал могилу отца, раздражался, если кто-то нарушал его одиночество.
