Вместо того чтобы занять предложенное место, он поднялся на возвышение к трону-дивану Ламии, отодвинул полы ее платья, ноги и сел рядом под удивленным взглядом королевы и испуганными – зрителей. Танцовщицы, видя его неподобающее поведение, перестали танцевать, музыка замедлилась и совсем стихла, потому что и взгляды музыкантов были прикованы к коронованным особам.
Сев рядом Никандр, вновь встретился взглядом с Ламией. Она некоторое время смотрела на него все так же удивленно, оценивающе, настороженно, а затем громко рассмеялась.
– Мне казалось, вино вам понравилось, – заявила она, отпивая из своего кубка и будто не замечая, куда он сел. Но даже несмотря на ее попытку скрыть свои истинные чувства, по взгляду Никандр заметил, что королеве не понравились его действия. И это было неудивительно, ведь он не просто сел на ее трон, но еще и проделал это на глазах у слуг. В другом замке его бы сразу призвали к ответу, в лучшем случае выставив навсегда за границы, а в худшем – казнив на месте. Но Никандр не ошибся в расчетах, и Ламия вновь повела себя не так, как любой другой правитель: решила сделать вид, что ничего не произошло. Или на ее решении сказалось то, что это все-таки ненастоящий трон?
– Вам показалось, – хмыкнул он, принимая с подноса одной из девушек кубок.
Музыка возобновилась, танцовщицы закружились по залу, гости снова заговорили между собой. Ламия же улыбалась, смотрела на танцы и поглядывала на Никандра.
Король осматривался, понимая, что начинает ориентироваться в свите королевы – многие лица были ему знакомы по прошлым встречам, а кого-то он знал и по именам. Так здесь были Рамилия с Ревен, и даже лекарша Олин. Все трое были в непривычных праздничных одеждах, с украшениями на распущенных волосах и с кубками в руках. И все трое, несмотря на значительную разницу в возрасте и типы внешности, были очень красивы. Как, в общем, и остальные девушки в свите Ламии. Среди них были и худые, и полные, и высокие, и низкие, и светловолосые, и рыжие, но все красивые: чистая, подтянутая кожа, блестящие волосы, светлые, смеющиеся взгляды.
А Ламия, бесспорно, была самой прекрасной. Нереально идеальной, будто высеченная из камня статуя с идеальными изгибами, пропорциями. Однако ее красота заключалась не только во внешней оболочке, она притягивала еще и своей энергетикой.
Никандр не заметил, как снова остановил взгляд на королеве и уставился на нее так же, как и в день их первой встречи в столовой.
– Вы сегодня выглядите значительно лучше, – то ли из-за неловкости от его внимания, то ли из-за попытки завести разговор, сказала Ламия, переводя взгляд с танцовщиц на него.
– Лучше, чем когда? Перед нашим прошлым завтраком или после? – уточнил Никандр не без неодобрения в голосе. Губы королевы растянулись в улыбке еще шире, а глаза откровенно засмеялись. – Могли бы просто сказать, что в замке запрещено пить алкоголь, а сами вы пьете сок.
– Ну вам же так хотелось попробовать вина. К сожалению, это все, что у нас было.
Никандр осуждающе покачал головой, и Ламия, уже не скрываясь, засмеялась.
– Вы обиделись? – полюбопытствовала она совсем как невинный ребенок.
– Нет, я выжидаю.
– Чего?
– Отмщения, – ответил он, тоже начиная улыбаться.
– Вы мне мстить будете? – ахнула наигранно испугано королева, отклоняясь на подушки.
– Вполне возможно.
– И мне никак не загладить вину?
– Вряд ли вам это удастся, – продолжал веселиться вместе с ней Никандр, посмеиваясь и отпивая из бокала.
