Ведьмин ключик от медвежьей клетки - страница 11

Жена лесника нашего, Маниша, женщина видная да ладная, но вот к нам всегда с подозрением относилась. Их сын старший, Рагдан, ещё в прошлом году ногу поранил, пока отцу помогал. Да сколько ни лечили, а хромота усиливалась. Пока лесничиха не решилась прийти к местным ведьмам на поклон. То есть к нам.

Не хотела матушка принимать ее, и даже ворона своего попросила спугнуть гостей незваных. Обычно его красного глаза боялись все, а эта выдержала пронзительный взгляд, только разрыдалась пуще прежнего. Пришлось помогать.

Я удивилась нежеланию наставницы, ведь редко она отказывает в помощи, да причины всегда имеются. А тут непонятно что к чему, и помалкивает, не объясняет сути. Лесничиха сама по себе женщина вроде спокойная, да и сын парень пригожий да видный. Слышала не раз, как девчонки деревенские обсуждали его кудри русые, да глаза ясные.

– Будет тебе, Маниша. Не забывайте отваром ещё неделю натирать. Бегать будет пуще прежнего. Все, уходи. Некогда нам.

Женщина послушалась и ушла, счастливо улыбаясь.

Ещё пару дней после этого, наставница ходила хмурая, пока на третий день не прибежала женщина из одной из соседних деревень, просить помощи.

– Госпожа Аглайя, выручайте! У сына моего жена молодая. Роды уже должны вот-вот начаться, а дитятков-то двое будет. Да ежели ж как мой остолоп, то тяжко ей придется. Спасайте, ради… – женщина сбилась, видимо поняв, что стоит перед знахаркой, которую все ведьмой считают, и Светом ее упрашивать не с руки.

– Ради Хранителей, – подсказала Мява, как раз сидящая на покосившемся столбике забора. – Хранители присматривают за вселенной нашей. Ехидна например…

Деревенская отшатнулась, но не сбежала. Хотя и потребовалось ей несколько мгновений, чтобы вспомнить, зачем пришла. И сопоставив слухи, по которым кто-то изредка слышал, что кошка у ведьмы говорящая, только кивнула.

– Ради… Хранителей, и Ехидины той…

– Е-хид-ны, – поправила Мява, закатив глаза.

– Е-хид-ны, да! – моргнула ещё раз женщина, и снова обернулась к наставнице.

Я-то стою рядом, опять-таки не успела убежать, и наблюдаю молча, чтобы не выдать себя. Хотя за хвост кое-кого дернула бы сейчас.

– Что же, ваша знахарка не справится? – уточнила матушка, и нахмурились пуще прежнего. Все же путь не близкий до Улейки, весь день на телеге добираться. А там ещё ждать, когда роды начнутся.

– Уехала она. Третий день как не воротилася из Уток. Ни слуху, ни духу. Тама лесник дитятку в лесу нашел, худущего. Ток ревмя ревёт, тятьку зовёт. Да все обшарили, а ни следа не нашли…

На этих словах, мы с Мявой переглянулись. Уверена, что и подумали об одном.

– А не рыжий ли тот ребенок? – спросила все же кошка.

– Белый. Как снег белый! Говорят, не наших краев. – Женщина развела руками, да опомнилась: – Так что, госпожа ве..знахарка, поможете нам? Некуда же больше бежать. Волнуюсь я за первенцев остолопа-то своего…

– Жди.

Ответила ей матушка, и развернувшись, отправилась за дорожной сумой. Не может она отказать в помощи. Хотя раньше, по пересудам в деревне я слышала, что отказывала всем, кто не по нраву. Добрее, говорят, стала. Но для меня-то она и была такой: доброй, хоть и строгой.

– Луча!

Донеслось из избушки, и я рванула туда, да в обход, чтобы не показать, что во дворе была, да слышала все.

– Где тебя носит, неугомонная?!

– В огород собралась, прополоть хумари пора.

– Вот вымахала ты, Лучанка, а все такая же рассеянная, – проворчала наставница, сосредоточенно готовя необходимое на стол, а потом в суму укладывая. – Давно в огород сапоги выходные носишь, да юбку добрую?