В ту ночь я почти не спал. В лесу кто-то шуршал, вдалеке выли волки. Было дико страшно к тому же комары с муравьями грызли нещадно. Промаявшись так до рассвета, я передумал все что можно. Даже хотел уйти из дома вовсе, но где же мне жить тогда? В шахте каторжников сторожить, да руду таскать? Или в лесу под корягой, как дикий зверь?
Я заснул, когда встало солнце и провалялся во дворе до обеда. Проснулся от ощущения, что кто-то перелез через плетень. Я вчера перестарался слегка, пока пытался угодить ведьме и закрыл забором дыру, через которую мы ходили.
Открыл один глаз. Смотрю, женщина в длинной юбке лезет. Выглядит прилично, пахнет хорошо, а лезет. Сняла подол с забора стоит, мнется. Стал звать:
– Тетя Сия! Сия! Где ты?
Я открыл второй глаз и поднял голову.
– Да спи уже. Постоит и уйдет – сонно пробормотал Цер.
– Вряд ли, идет к дому.
– Ну гавкни, пусть испугается.
– Сам гавкни. Ты тоже охраняешь…
Пока мы препирались, женщина пересекла двор и направилась к нам.
– Хорошего Вам денечка! Слышу беседу. Можно подойти?
Тетка оказалась на диво вежливой и явно не из пугливых.
– Полай!
– Сам полай!
Вставать мне совсем не хотелось. Солнышко припекало сквозь густую листву – хорошо. Ну зачем подрываться в такую погоду?
– Сия? Это ты?
Я все же встал, отряхнулся, зевнул:
– Нет, не я. Гав, гав, гав!
– Ой! Я прямо испугалась! – схватилась женщина за сердце.
– Нету ее. Вечером вернется.
– Передай ей, будь так добр, что приходила ее старая подруга. 10 лет брала зелье приворотное, а теперь нужно наоборот, отворотное.
Под глазом у этой приличной дамы наливался свежий синяк. Она пыталась чем-то замазать позорную метку, но смотрелось еще хуже.
– Я… Я… передам, конечно. А что это с тобой? В сосну врезалась?
– Да нет, не в сосну.
Я вспомнил ее по запаху. Это она опоила муженька средством от загулов. Вчера он приходил и грозил спалить ведьмину хату. Надо же быть такой дурой и когда только все у них наладилось, взяла и рассказала ему обо всем. 10 лет молчала, что привораживает, терпела все выходки, а тут взяла и вывалила.
– Это он тебя?
Она опустила глаза.
– Да я его! Глотку разорву! – бесновался Цер со сна не разобравшись в чем дело.
Она шарахнулась, замахала руками.
– Ладно, ладно, не кипятись.
– Гав, гав, гав! – зло лаял Цер, пытаясь подбодрить обиженную.
В общем, бежала она так, что пятки сверкали и плетень взяла с разбега, оставив на сучке кусок кружевной нижней юбки.
– Может на тебя все же цепь надеть, а то клиенты разбегаются?
– Ни за что! Она ржавая, старая и вся в паутине. Тебе тоже не позволю!
– Да успокойся уже, а то я вместе с тобой нервничаю и потею.
– Эй, бабонька, ночью приходи! Ждать тебя будем! – провыл я громко, насколько смог.
Своим острым слухом уловил, что тетка упала, охнула, потом вскочила и помчалась прыжками, как заяц.
– Ну, сторож из нас хороший.
– Расскажем? Может Сия нас все же в дом пустит?
Ведьма пришла ночью, в образе толстой торговки. Она устало забралась на крыльцо, причитая, что надо оборачиваться кем-то с менее пышными формами. Сбросила у порога потную грязную обувь и устало побрела к себе в горницу.
Я стучал в окно и дверь, но она отвечала, что со всем завтра разберется.
Так и пришлось мне спать опять во дворе.
Ночью пошел дождь, и я спрятался под крыльцом. Забрался туда, к паукам и дохлым мухам. Долго дергался от неудобств и отвращения, но заснул к полуночи.
