Дед ни разу не ходил на поиски вместе с дружиной. Мы знали, что он хотел, он с огромным трудом ждал их возвращения и вскакивал каждый раз, как звонил телефон. Но он оставался дома ради нас, потому что других родных у нас больше не было. Так мы втроем находились под одной крышей, но как бы не вместе, мы даже не разговаривали. Мы общались кивками, объятиями и прикосновениями, словно бы слова были лишними, словно бы их нужно было беречь, чтобы было чем поприветствовать вернувшихся спасателей, а затем и маму. Мы надеялись.
Мы надеялись. Точнее мы не теряли надежды. Полицейский, пришедший на первое утро после исчезновения мамы, перезвонил через день и сказал, что офицеры обзвонили маминых коллег и пациентов, но ее никто не видел. До кондитерской дозвониться так и не получилось – владелица уехала в отпуск, о чем гласило объявление на центральной витрине. Так мы остались с тем, с чего начали. Дело заглохло. Полицейские не собирались прочесывать местность, сославшись на нехватку персонала и большое количество других бытовых преступлений. Нам сказали ждать, что мол скоро, возможно, она «объявится, когда нагуляется». Возможно, она уехала по собственной воле – машина же не найдена. Опять «возможно». Дедушка тогда, впервые на нашей памяти, накричал на человека. Больше из офиса шерифа нам не звонили.
– Не велика потеря, – сказал дед нарочито спокойным голосом, хотя губы у него дрожали.
И через пару часов у нас под окнами уже стояла толпа его товарищей.
Люди приходили и уходили. Они называли какие-то цифры, производили расчеты. Мы не вникали, точнее мы очень старались, но никак не могли переваривать все эти гектары, километры и квадраты. За обедом дед обронил, что одной команде понадобится примерно 16 часов, чтобы на один раз обойти один сектор. Мы не знали, много это или мало, плохо или хорошо, и просто продолжили ковыряться вилкой в тарелке. Не хотелось доставать дедушку лишними расспросами. Ему и без нас хватало хлопот. Одно мы знали наверняка – наш городишко был совсем невелик, все друг друга знали, а даже, если и не знали лично, то просто регулярно встречались на улицах.
5887 человек. Такую цифру нам назвали в школе на уроке обществознания. По последней переписи населения в округе проживало почти шесть тысяч человек! И первый раз мне казалось, что это очень много. А потом нам с Дэни подарили книгу про разные страны мира, и я понял, что мы даже не точка на карте. Для всего мира нас не существовало. Тогда же я понял принцип относительности: наш городок был слишком мал, чтобы его проблемы волновали кого-то еще, но слишком велик, чтобы организовать полноценные поиски пропавшего человека.
***
На третий день дедушка открыл гараж, завел свой старый пикап, и мы поехали расклеивать по округе листовки. Большие, размером с альбомный лист. Сверху крупными буквами было написано «ПРОПАЛА», а ниже – фотография мамы, портрет как из паспорта, а еще ниже – рост, вес, комплекция, особые приметы и номер телефона. В то утро мама уехала в очках, но она всегда снимала их, когда нужно было фотографироваться. Я немного переживал, что без очков ее никто не узнает. Супермен в комиксах всегда маскировался одними очками.
«Телосложение среднее. Рост 1,70 м. Русые волосы. Темные глаза. Была одета в синие джинсы и белую футболку».
Так выглядела половина женщин города. Мы, я и Дэни, совсем не узнавали в этом описании маму. Но вместо того, чтобы спорить, просто прикусили язык. Мы мазали столбы и доски клеем, а потом лепили на них помявшиеся листы до самого вечера, пока не стало слишком темно, тогда мы отправились назад домой.
