Мария Федоровна, весьма образованная женщина, отменно ведала историю великих князей и государей Руси. Конечно же, Борис Годунов чаял увидеть свою любимицу одной из европейских королев. Вот почему и понадобилась ему княгиня Пожарская-Беклемишева.
Боярыня Прасковья Вяземская в первую же встречу заявила:
– Я ведь догадываюсь, Мария Федоровна, отчего ты понадобилась на царицыной половине Верха. Государь наш, Борис Федорович, не просто маму для царевны искал, а большую книжницу, владеющую сильным нравом.
«Права, зело права оказалась Прасковья Ильинична, – раздумывала Пожарская. – У Бориса Федоровича юная Ксения – единственная дочь, коя через год-другой может оказаться принцессой или королевой. Но сколь же труда надо вложить в царевну, дабы уподобилась она великой Анне Ярославне. Сколь труда! Слишком много времени упустил Борис Федорович. Совсем недавно Ксения была боярышней, коей не надо было готовиться к заморскому венчанию, а посему не нужны ей были никакие науки. Мать, Мария Григорьевна, и вовсе смотрела на учение дочери сквозь пальцы, и если бы не желание углубиться в книги самой боярышни, то быть бы ей невежественной отроковицей, ибо замужество на каком-нибудь боярском сыне и вовсе не нуждалось в книжной премудрости.
Ныне приспело новое время. Ксения – царская дочь. Все, что она упустила в учении, должно быть восполнено. Но по плечам ли сие Марии Федоровне? Разумеется, она немало прочитала книг, ибо Иван Никитич Берсень-Беклемишев оставил после себя богатую библиотеку, которой она и воспользовалась, несмотря на усмешки покойного супруга:
– Надо ли тебе, жена, в книги лезть? Дед твой книжного ума-разума набрался и принялся государя поучать. И чего добился? Умные-то головы цари зело не боготворят. Смахнули башку твоему разумнику. Не стоит и тебе в библиотеке пропадать.
– Мне с царями не встречаться, – улыбнулась супруга. – Но все свои познания постараюсь чадам передать.
– Вот-вот. Вырастит из Митьки дерзкий человек – и пропадай головушка.
– Напрасно ты так, Михаил Федорович. Дмитрий зело способен к наукам, но нрав его вдумчивый, сдержанный и незлобивый.
– Дай Бог.
О младшем сыне Василии Михаил Федорович промолчал, ибо он только начал ходить. Но что бы ныне сказал сыновьям отец? Василий рос более живым и непоседливым, иногда поступки его были горячими и непредсказуемыми, что не могло не волновать Марию Федоровну. И все же Василий, как думалось ей, не испытает судьбу деда. Надо почаще привлекать его к «Домострою» и читать «Поучения к детям» Владимира Мономаха.
Теперь совсем редко бывает Мария Федоровна в своих хоромах, пропадая в государевом дворце. Появится в тереме – и тотчас кинется к молодой жене Дмитрия, Прасковье Варфоломеевне.
– В добром ли здравии внуки мои?
– Все, славу Богу, матушка боярыня.
Прасковья принесла Дмитрию троих сыновей: Петра, Федора и Ивана. Первому не было еще и пяти лет, остальные – и вовсе мальцы.
Дмитрий, глядя на детей, радовался:
– Славные у меня чада. Не правда ли, матушка?
– Неплаксивые, крепенькие. Жаль, редко ныне их вижу. Да и ты, Митя, не каждый день в доме. Ты уж, Прасковья, пуще глаз оберегай моих внуков.
Глянула на старую мамку.
– Глаз с чад не спускай, Никитична.
– Уж я ли не стараюсь, государыня-княгиня? – обидчиво поджала сухие увядшие губы мамка. – Кабы не я, сгорел бы Феденька.
– Как это сгорел?! – всполошилась Мария Федоровна.
