Великолепное настроение. История, бады, фармакология - страница 5

В 1999 году политолог Джон Мюллер емко описал тогдашние представления о современности: «Похоже, люди просто принимают поразительные экономические улучшения как должное и быстро находят новые поводы для беспокойства. В некотором важном смысле наши дела никогда не начинают идти лучше». Эта точка зрения обосновывалась не только устоявшимися стереотипами про вечно недовольных американцев. В 1973 году экономист Ричард Истерлин открыл парадокс, который позже назвали его именем: хотя при сравнении жителей одной страны богатые люди оказываются счастливее бедняков, сравнение между странами выявляет, что богатые страны вовсе не счастливее бедных. А если сравнивать уровень счастья в одной стране в разные периоды времени, выясняется, что он не растет вместе с ростом благосостояния.

Экономист Натан Розенберг и правовед Лютер Бердзелл напоминают:

О подавляющем преобладании нужды в прошлые времена мы забываем в первую очередь по милости литературы, поэзии, рыцарских романов и легенд, героями которых становятся те, кто прекрасно жил, тогда как прозябавшие в нищете оказываются забыты. В итоге у нас складывается мифологизированное представление о нищих эпохах – иногда они даже кажутся золотыми временами идиллической простоты. Это неправда.

Наши предки, напоминают они, страдали от вшей и паразитов и жили над выгребными ямами, переполненными их собственными нечистотами. Питание было невкусным, однообразным и нерегулярным. Медицина не продвинулась дальше пилы хирурга и щипцов дантиста. Мужчины и женщины работали от рассвета и до заката, а с закатом погружались в кромешную тьму. Зима означала месяцы голода, скуки и невыносимого одиночества в заметенных снегом фермерских домишках.

Но нашим предкам приходилось обходиться не только без телесного комфорта в быту. Они были лишены высших, благородных сторон жизни – знаний, красоты, контактов между людьми. До недавнего времени никто никогда не уезжал дальше нескольких миль от места, где родился. Никто ничего не знал о необъятном космосе, предыстории цивилизации, происхождении жизни, генетическом коде, микромире и составных элементах материи и жизни. О музыкальных записях, доступных книгах, мгновенно поступающих мировых новостях, о репродукциях великих картин, о кинофильмах нельзя было и мечтать, не говоря уже о том, чтобы всегда иметь их под рукой – в коробочке, вмещающейся в карман рубашки. Если дети уезжали в другую страну, родители могли больше никогда не увидеть их лиц, не услышать голоса и не познакомиться с внуками. А ведь есть еще и дар самой жизни, преподнесенный нам современностью: ее значительно увеличившаяся продолжительность, матери, не умирающие в родах, дети, пережившие младенчество. Прогуливаясь по старым кладбищам Новой Англии, я всегда ужасаюсь обилию крошечных могилок и горьких эпитафий: «Эльвина Мария, умерла 12 июля 1845 года в возрасте 4 лет и 9 месяцев. Прости наши слезы и рыдания родителей. Здесь спит вечным сном увядший цветочек». Ни один романтик никогда не сел бы в машину времени, чтобы отправиться в прошлое, но, даже зная об этом, ностальгирующие всегда могли выложить моральный козырь: переизбыток насилия в наши дни. Как минимум, говорят они, нашим предкам не приходилось беспокоиться об уличном бандитизме, школьной стрельбе, террористических атаках, Холокосте, мировых войнах, «полях смерти», напалме, ГУЛАГе и ядерном уничтожении. Да, ни один «боинг», антибиотик или айфон не стоит страданий, которыми нам грозят современные технологические прорывы.