Хотимир замолчал, восстанавливая дыхание после долгой речи, и продолжил:
– К Рюрику нужно подобраться очень близко, войти в число друзей, узнать все тайны. Но этого мало. Следует привлечь на свою сторону вождей, найти сильных союзников. Тогда можно будет разговаривать на равных с ним и о чём-то договариваться. Он добровольно не уступит тебе свой престол!
– И как мне быть? – Молодой человек испуганно глядел на отца, уже понимая, что после этого разговора жизнь его станет другой.
– Можешь ничего не менять, – слабо улыбнулся вождь. – Мы с твоим дедом так и поступили. А захочешь рискнуть, отправляйся с Рюриком в поход на хазар, покрой себя славой и сделай всё, что я говорил. Вот только уцелеешь ли, то никому не ведомо. Тебе решать! Я уже…
Из горла старика вырвался сдавленный хрип, лицо подёрнулось гримасой боли, а ресницы, мелко-мелко задрожав, закрыли глаза. Навсегда.
Он сидел в кресле за столом в одрине при свечах и готовился рассматривать переданную ему Свентовидом карту. Её воеводе привезли печенеги, с которыми у того уже более десятка лет назад были установлены дружеские отношения. Да и сам Рюрик тоже изредка виделся со своим соседом, великим племенным князем Ольмесом, и даже с ханом Арсланом – вождём всего союза печенежских племён. С ними вместе они защищали свои границы от набегов хазарских и половецких дружин, а потом уже заключили долгосрочный союз меж собой, чтобы общими усилиями противостоять сильному врагу.
Рюрик нуждался в нём, поскольку договора о мире и дружбе с Хазарией, как это сложилось когда-то у князя Гостомысла с каган-беком Манассией, у Новогорода по-прежнему не было.
И вот теперь Рюрик вспомнил о печенегах и тоже велел направить гонцов к ним, сообщив о начале подготовки похода на Баркату. Он даже не сомневался, что князь Ольмес пришлёт ему своих воинов. Да и как тут поступишь иначе, ежели печенегам тоже вскорости может понадобиться помощь Новогорода.
Рюрик разгладил громадной ладонью свиток из телячьей кожи и внимательным взглядом окинул давно известные ему земли с нанесёнными на них реками, озёрами, а также границами соседей. Что-то князю показалось незнакомым и каким-то странным. Он приблизил лицо к карте и понял, что его смутило: жирной краской синеватого цвета была выделена непонятная территория, а в центре её располагалась какая-то новая крепость. И называлась она Кий. Князь не поверил своим глазам и чуть не засмеялся. Сколько он помнил, печенеги и хазары называли так палку, дубину и даже мужской детородный орган. Ему стало интересно, кому же могла прийти в голову мысль дать непотребное имя крепости. Винить в шутке печенегов не хотелось. Незачем им было так поступать, если только не хотели посмеяться и обидеть воеводу Свентовида. Да и его самого, князя Биармии, Гардарики и Новогорода.
Но, приглядевшись повнимательнее, он понял, что на месте Кия раньше стояла Куйава – крепость, принадлежащая бывшим его викингам-ярлам, а теперь уже князьям Аскольду и Диру. Похоже, это они решили посмеяться над хазарами и заменить Куйаву на Кий, а печенеги согласились с ними и стали на своих картах наносить такое имя и отмечать границы нового княжества.
«Вот придёт в Новогород дружина викингов из Кия, – улыбнулся про себя Рюрик, – попрошу рассказать мне, кто всё-таки до такого додумался!»
Князь откинулся на спинку кресла и прикрыл веками уставшие за день глаза.
