2. Глава 2
Джемма вышла из Лоджа рано утром, едва рассвело. Торопилась, пройдя через лес, выйти к домику местной знахарки, Мерит Хортон, и попросить её совершить чудо для её мужа, Фергюса Фаррела. Если кто-то и мог спасти ему жизнь, то только Мерит – доктор Флоренс со всем своим заумным многословием и витиеватыми обещаниями ничего сделать не мог. Джемма уже убедилась, что толку от него чуть, то есть практического никакого...
Фергюс с трудом дышал день ото дня и слабел на глазах. Наблюдать, как некогда энергичный, здоровый мужчина тает, словно догорающая свеча, было невыносимо, и Джемма, как бы сильно когда-то не злилась на своего нежеланного мужа, теперь, прикипев всей душой к этому человеку, смерти ему не желала.
При нём она обрела ту свободу, о которой с детства мечтала: делать то, что хотела – и плевать на весь мир. Фергюс не подавлял её волю, не наставлял, отчитывая, словно ребёнка, не твердил, что своими неразумными действиями она ставит под удар Лодж и фамилию Фаррел – он позволял Джемме даже больше того, о чем она когда-то мечтала. И потерять Фергюса, похоронить его – было равносильно тому, чтобы похоронить и собственные мечты, и то дело, которое она делала, помогая незамужним, беременным женщинам, находившим приют в её доме.
За эту работу её осуждали: весь Даннингтон косо смотрел на неё, шепчась за спиной. Но Джемма, с детства наделенная внутренним стержнем и тем «невыносимым» характером, независимым от общественного мнения, который так осуждала в ней мать, не считала необходимым подстраиваться под мнение окружающих. Она знала, что делает богоугодное дело, и этого было достаточно для неё, что бы там прочие ни говорили.
И ведь насколько извилисты дороги судьбы: поначалу ей предстояло стать супругой не Фергюса, а Редманда Фаррела, сына своего нынешнего супруга. Их с будущим мужем, тогда уже пятнадцатилетним юношей, помолвили против их же желания. Джемме, к слову, тогда было пять, и она помнила мать, вошедшую в её детскую...
– Джемма, милая, у меня для тебя чудесная новость! – сказала она.
– Вы купили мне новую куклу? – Вокруг маленького стола сидели богато разодетые дамы с фарфоровыми головами, и у девочки загорелись глаза от мысли пополнить своё «чаепитие» новой гостьей.
Но мать покачала головой.
– Нет, дорогая, то не новая кукла, а много лучше, поверь: мы нашли тебе мужа, – сообщила она восторженным тоном, девочкой, впрочем, не оцененным.
Лицо Джеммы скуксилось, как от лимона, и она, явно разочарованная, сказала:
– Не хочу мужа – хочу новую куклу.
Но мать повернула к себе её личико и серьезно посмотрела в глаза, отвлекая от детской забавы.
– Джемма, дочка, муж намного приятней какой-то там куклы, – сказала она. – Позволь мне, о нём рассказать... Его зовут Редманд, и он очень хороший молодой человек.
– А у него пони есть?
– Не знаю, родная.
– У Энн серый пони. Я тоже хочу серого пони!
– Послушай, если ты выйдешь за Редманда, я уверена, он подарит тебе всё, что захочешь.
– Даже серого пони?
– И серого, и других пони всевозможных раскрасок.
– Он подарит мне пони... и кукол? Много-много? – уточнила для верности Джемма.
– Всё, что захочешь. Чудесная новость, не так ли, моя дорогая? – Мать пригладила её волосы, лежавшие, впрочем, волосок к волоску, и снова спросила: – Так ты согласна выйти за Редманда?
Джемма поглядела на кукол, на портьеры на окнах, на свои новые туфельки с яркими бантиками и нехотя протянула:
