Вероника одобрительно кивнула ей в ответ и даже показала большой палец в знак восхищения, хотя видеть француза не могла. Он стоял к ней спиной, и она оценила только его высокую и стройную фигуру, вырисовывающуюся под белым халатом.
– Двадцать семь, – прервал ее пантомиму японец, и Вика побежала за названным лотом.
В это время Людмила разложила перед своими французами соболя, забрала тот лот, который они смотрели прежде, и побежала за следующим, догоняя уже ушедшую вперед Веронику. Девушки встретились в проходе между рядами с вывешенными мехами.
– Ну, как он тебе? Я влюблена, жуть! – зашептала Людка.
– Я его не очень рассмотрела, – с сожалением ответила Вероника. – А ты ему как?
– Никак. Только улыбается. Но ничего, я своего добьюсь. Еще день-два, и будет моим! – уверенно выпалила Коротышкина.
Шкурки норки – пушистые, нежные, довольно длинные, и нести их было удобнее на обеих руках. Когда Вероника разложила соболя перед японцем, он сердито посмотрел на нее и отрывисто протявкал по-английски:
– Почему так долго? Работать надо быстро, русский лентяй!
Веронику даже бросило в жар от этого наглого тона, но она сделала вид, что не так хорошо знает язык, чтобы понять его и улыбнулась в ответ.
– Следующий, …два, – рявкнул японец.
– Простите, тридцать два или сорок два? – переспросила тревожно Вероника. Японец не очень понятно произнес цифру, а в английском произношении цифры 30 и 40 очень похожи.
– Ты что не слышишь? Я сказал ясно …два, – опять непонятно повторил японец.
«Черт с ним, принесу тридцать два. Сейчас он смотрит двадцать седьмой. Логично будет не перескакивать на сорок через тридцатку», – подумала Вероника и отправилась за лотом.
Проходя мимо французов, она постаралась посмотреть, как же все-таки выглядит Николя, но он опять стоял к ней спиной, слегка потягивая мездру шкурки в разные стороны, проверяя ее на прочность и переговариваясь с Полем. Она видела только, что это стройный высокий юноша с копной светлых волос. В пол-оборота был виден и кончик носа, но составить представление о его внешности она не могла. Людка бегала где-то по залу, и Вероника углубилась в ряды за своим тридцать вторым лотом.
Когда она раскинула перед маленьким японским чудовищем меха, забрав предыдущий лот, японец вдруг, увидев номер лота, стал совсем красным от натуги и закричал по-английски так, как будто сейчас будет делать себе харакири.
– Я сказал …два, а ты принесла …два, – при этом он опять абсолютно одинаково произносил цифры.
Вероника даже ничего еще не успела ответить, как японец, вдруг схватив этот злополучный лот, со всего размаху бросил мех в лицо девушки, продолжая кричать неожиданно на русском языке, но с невероятно жутким акцентом:
– Русский болван!
Из глаз Вероники полились слезы. Она не могла сдержать себя. Таких оскорблений она никогда ранее не испытывала. В руках Вероника держала предыдущий двадцать седьмой лот, который еще не успела вернуть на место, и так же со всего размаха она без слов запустила его в мерзкого японца. Тот от неожиданности на секунду оторопел и потом закричал что-то на японском языке так, что было понятно, что харакири он сделает не только себе, но и Веронике. Оба лота валялись на полу между ними, и, похоже, что копна меха стала единственным препятствием для японца, готового стереть свою ассистентку с лица земли. Тут Вероника почувствовала, как ее мягко отстраняют от иностранца.
