Стоп! Какое, к черту, детство! Ты собственного имени вспомнить не можешь, а пытаешься забраться в какие-то дебри. Начни с нуля. Покопайся в бумажнике, может, найдешь плохонькую зацепку. Позвони по всем телефонам, какие там есть, наверняка тебя кто-то знает, помнит, может быть, даже любит… Хотя сомнительно. Человека с кучей имен, в кашемировом пиджаке и стволом за поясом вряд ли будет кто-то любить.
Однако конченым человеком он себя отнюдь не чувствовал…
– Генаша, притормози вон там, перед поворотом. Я приехал.
Шмыгнув носом, Геннадий съехал на обочину.
– Ну что, братан, до свидания, что ли? Может, еще свидимся, и ты меня тоже выручишь. Я смотрю, парень ты крутой.
– О чем разговор, Генаша, конечно, выручу. Ибо сказано: «Кто не против вас, тот за вас».
И снова парень посмотрел на него с подозрением.
– Я не пойму, ты что, священник?
– Да я и сам не пойму. Может, просто Библии начитался, как ты полагаешь?
– Возможно. Но видок у тебя того… не библейский. Вся морда в шрамах.
– Это проходяще, поверь мне. А может, я занимался самоистязанием во имя Господа?
Геннадий рассмеялся, а он вышел из машины и, попрощавшись, захлопнул дверцу. Подошел к парапету, окружающему здание цирка, и, облокотившись на него, вынул из кармана бумажник.
Итак, начнем копать. Два паспорта, ментовское удостоверение и права. Везде моя морда. Явно, что гражданин я не очень законопослушный. Вооружен и очень опасен… А это что?
Он достал из кармашка бумажника сложенный вчетверо лист.
Ага, адрес: «Улица Кленов, 12-4». Адрес, естественно, не мой. Зачем записывать собственный адрес и хранить его в бумажнике? Или я и раньше страдал провалами памяти? Ха-ха-ха… Кстати, тут есть приписка: «Трохин Вениамин Андреевич». Надо будет наведаться на улицу Кленов – уж этот Трохин наверняка сможет объяснить мне, кто я такой. Но это не сразу. С места в карьер весьма опасно, учитывая мое темное прошлое.
Так, что тут у нас еще имеется? Еще какой-то клочок… «30-40-50. Рабочий Эдика».
Телефон – это уже неплохо. Можно кое-что выяснить, никому не показываясь на глаза. Это тоже возьмем на заметку, хотя торопиться не будем. Телефон – всего лишь комбинация цифр и никакой информации о его обладателе не несет.
Отложим.
А пока двинемся дальше. Выдранный из ежедневника листок. Слегка мятый, с голубой окантовкой. На нем торопливая надпись жирным грифелем: «74-35-55 – Шершень у Софьи. 207-206 – Шершень в «Хэль-Хаусе». Так-так-так…
Это название – «Хэль-Хаус» – вызвало в его памяти некое движение. Он чувствовал, что раньше название отеля было у него на устах довольно часто.
Может быть, я жил в этом отеле? Судя по всему, я вполне мог себе это позволить. А если за мной и сейчас там еще сохранился номер?
А кто такой Шершень? Кличка, разумеется, чертовски знакомая. Рассудим так: в «Хэль-Хаусе» его берлога, а таинственная Софья – его подруга, к которой он время от времени наведывается. Схема самая простенькая.
Ну что ж, Шершень так Шершень. Начнем с него.
Купив в лотке жетоны, он подошел к ближайшему автомату и, держа листок из ежедневника перед глазами, набрал номер под пометкой «Шершень в «Хэль-Хаусе».
Трубку сняли быстро. Но почему-то не сказали ни слова. Он дунул в микрофон:
– Алло, вы меня слышите?
В трубку кто-то дышал, продолжая молчать. Потом этот некто постучал чем-то, видимо, ногтем по трубке.
– Где Шершень? – спросил он резко.
Дыхание стихло на некоторое время, издалека послышался чей-то голос, а затем из трубки донеслось устало:
