Шемхет захотела окунуть ступни в воду, но только она скинула сандалии, как сзади раздался звонкий голос:
– Может быть, ты хочешь искупаться?
Шемхет обернулась и увидела Инну.
Младше Шемхет на год, она была дочерью Амель-Мардука от одной из свободных наложниц, которая умерла родами. У Инну был змеиный, изгибистый стан. На шее красовалось уродливое коричневое пятно, заходившее далеко на щеку. Вне гарема Инну всегда носила покрывало, как делали иногда замужние женщины.
– Хочешь искупаться? – спросила сестра еще раз.
Шемхет покосилась на воду, на Инну, еще раз на воду, но потом со вздохом сказала:
– Нет, сегодня мне надо будет вернуться в храм. На следующей неделе у нас несколько внутренних ритуалов, да и сегодня-завтра надо составить список необходимого на месяц… Пока я выкупаюсь, пока мы поговорим, выпьем молока, пройдет уже много времени.
– Как дела в храме? – спросила Инну и села рядом с Шемхет.
Когда они обе были девочками, выбиралось, кому из них стать жрицей богини смерти. За Шемхет говорило ее происхождение, за Инну – ее пятно. Ни одна из них не была достаточно прекрасна, чтобы стать жрицей Иштар. А Эрешкигаль издавна отдавали отмеченных какой-то странностью дев. Всякий раз, встречаясь теперь, сестры примерялись: что, если бы ее судьба была моей судьбой?
Пока выходило, что у Шемхет больше свободы и больше власти над собой, но Шемхет ясно видела ограничения, которые накладывало на нее жречество. А Инну была слишком умна и не могла не понимать, что судьба Шемхет уже определена, а судьба Инну только ждет своего начертания. И, возможно, будет прекраснее, счастливее и ярче судьбы Шемхет.
– Все по-старому… – рассеянно ответила Шемхет, но тотчас спохватилась: сестра явно ждала не этой безличной фразы. – Мы сегодня собирали к похоронам срощенных близнецов, родившихся мертвыми. И их мать, жену сногадателя.
– Как он сам? Разом потерять и жену, и двоих детей…
– Он… засмеялся, когда ему сказали. Никто не понял, почему. Старшая жрица решила, что он лишился рассудка, но нет. Он все понимал потом, отдавал внятные распоряжения слугам и родичам.
– Почему он засмеялся? – спросила Инну, словно не слышала остальной речи Шемхет – так запали ей в душу слова сестры.
– Мы не знаем. Мертвые требовали нашего внимания. Старшая дочь сногадателя, уже замужняя, пришла проследить за всем, помочь семье. Ее муж влиятелен, с ней пришло много рабов и слуг. Думаю, они удержат дом в порядке, даже если сногадатель окончательно сойдет с ума.
– Это дурной знак, сестра?
– Это знак, но разгадать его я не в силах.
Они помолчали. Потом Шемхет спросила:
– А у вас что тут?
– А какие последние новости ты знаешь? Одна рабыня на кухне обварилась в масле. Она так кричала, бедная, отсюда было слышно. Придворные асу[5] ее осмотрели и промыли рану, вскрыв пузыри, но ей пока не стало легче.
Шемхет спросила:
– Может, позвать ашипту? В такую рану наверняка захочет вцепиться демон.
Инну покачала головой.
– Ну пока же ничего не произошло? Может, они и ашипту звали, не знаю.
– Всегда лучше звать ашипту, – пробормотала Шемхет. – Хотя мне кажется важным и уметь резать тело. Я же умею. Кстати, у нас в храме есть хорошая мазь от ожогов, я могу прислать тебе для этой рабыни.
– Давай. Какие еще у нас новости… Знаешь, что отец даровал Набониду землю у Синих Холмов? Землю и титул. Он теперь не просто советник, а мудрейший советник.
