Может, кто-нибудь и узнал бы когда-нибудь, стань она чужестранной царицей, стань она женой прославленного воина нашего, стань она жрицей.
Но, увы, она стала Великой Царицей Вавилонской.
Цепко было царское семя, цепко, да некрепко – только четверо братьев от разных матерей родилось у царевны Неруд.
А дядьев у нее было сорок.
Одной безлунной ночью, когда спали крепко собаки, спали крепко стражники, сын начальника дворцовой стражи Аран отворил Малые врата дворца и впустил внутрь множество воинов в медных доспехах, с острыми мечами, длинными кинжалами и суровыми лицами. Вел их царский брат Нериглисар.
Быстро разошлись они по дворцу, смывая сопротивление, как паводок речной воды затапливает норы. Быстро, деловито перебили они стражников, верных царю, и остановились перед царскими покоями.
Суровый предводитель их, брат царя, прежде быстрый и злой, тут остановился и сказал глухо:
– Не могу. Он брат мне. Идите вы. Принесите мне голову, только голову.
И остался стоять у дверей, словно стражник.
Словно сторож брату своему.
Последователи его, пьяные от пролитой крови, подбадривая друг друга выкриками, зашли в покои.
Потом была тишина, резкий крик – и вот уже брату царя протягивают голову без тела, голову с заспанными и удивленными глазами.
Долго Нериглисар смотрел на голову брата, потом положил ее аккуратно на стол. Больше не колебался. На смерти царевичей-племянников в ту же ночь смотрел, не отворачиваясь.
Умер царь – новый царь взял власть.
Царю Нериглисару на голову возложили венец, и он венчался с богиней Иштар, надев семь золотых колец на пальцы ее жрицы. То стала его небесная жена.
Многих сподвижников прежнего царя колесовал он, четвертовал, сварил в масле, а когда огляделся – много новых чиновников и военачальников стояло вокруг него.
Тогда он решил взять себе другую жену, жену земную, и велел привести к своему престолу царевну Неруд, тихую царевну Неруд.
Пришла царевна, запутанная в небеленые одежды, как нищенка. Смотрела на царя, что убил ее отца и четверых братьев – не с гневом смотрела, со страхом.
Так сказал ей царь:
– Мне нужна жена, дочь прежнего царя, и ты будешь моей женой, потому что сестры твои нехороши. Три из них рождены от рабынь, четвертая кривая, пятая косая, шестая дурочка, седьмая девочка.
И тогда кончилась счастливая жизнь царевны Неруд и началась жизнь печальная.
Шемхет, стоя за столом, месила руками горькое тесто. Из этого теста выпекался хлеб для поминальной службы: его преломлял близкий родственник покойника, братая мертвого с живым. Шемхет взяла еще муки, добавила в нее истолченные травы – хлеб должен был быть очень сухой. Пекли его с запасом, а потом брали понемногу. Обычно хватало на месяц. Но в прошлом месяце случилось много смертей, и хлеб закончился.
Шемхет продолжала месить – взбивала, щипала, жала, мяла, теребила белую плоть теста, – а мысли ее были далеко-далеко.
Полгода прошло с убийства… Смерти – поправляла себя Шемхет, которой очень хотелось жить, – со смерти Амель-Мардука. Сознание затянуло края раны, и острая боль отступила. Иногда Шемхет еще снился хор повешенных наложниц: как пели они тонкими голосами, – откуда сильному голосу взяться, если сломана шея? – пели и все искоса смотрели на нее выкаченными глазами.
Иногда снились братья. В ее снах они совсем не обращали на нее внимания. Их было семеро: трое старших, умерших от войны и чумы, трое погодков, убитых дядей, и безымянный младенец, которого Неруд пыталась выдать за девочку.
