– Я не уверен, что вам понравится то, что я вам скажу.
– Говорите.
– У вас соматизированное расстройство, а также мигрень, вызванная постоянным переутомлением и стрессом. Плюс небольшой гастрит, который тоже вызван стрессом и нерегулярным питанием.
– Соматизированное расстройство – это что такое?
– Это нервное.
– В каком смысле?
– В прямом.
– Вы что, намекаете на то, что я нервно больной?
– Видели бы вы сейчас себя со стороны. С каким выражением лица вы это говорите. После этого любой врач скажет вам, что у вас отменные нервы и найдёт другую болезнь. Любую, лишь бы она вас устроила.
– А вы, значит, не боитесь говорить мне правду?
– Нет. Я Манекенщик, чего мне бояться?
– И чем же вы предлагаете мне лечиться?
– В вашем случае ничем.
– То есть как?
– Вы же не планируете сменить работу?
– Нет.
– Значит, смиритесь. Нервы и переутомление будут вас преследовать. К тому же, как я понимаю, расслабляетесь вы примерно никогда?
– Я занимаюсь спортом.
– По расписанию и оставаясь в напряжении. Вы не пьёте и не курите, и это похвально. Но… в общем я всё сказал и могу уходить.
– Подождите. Я хочу сделать вам одно предложение.
– Любопытно.
– Я предлагаю вам должность моего личного лекаря.
– Но разве вам нужен личный лекарь?
– Такой, как вы, да.
– Я не брошу работу в «Ирбисе».
– Если вы сможете совмещать, то я не стану возражать.
– Это всё довольно неожиданно, но… я принимаю ваше предложение.
Домой Юстас шёл пешком по пустынным ночным улицам и радовался тому, что его внезапное решение сказать Тоду правду попало в точку. Это был излюбленный способ Эриша действовать на людей – не врать, а это подчас обезоруживало сильнее самой изысканной лжи. Юстас не произнёс слово «ипохондрия», заменив его соматизированным расстройством, коим она и являлась, и придал заболеванию весомости.
Теперь, когда Эскот заполучил место под боком Тода, ему нужно было заработать максимальное доверие и показать готовность выполнить любое поручение, а в этом Манекенщику не было равных.
Юстас почти привык приезжать к Тоду в районе полуночи, но когда тот вызвал его в шесть утра, Эскот не выдержал и не поехал. Вернее, поехал, но не сразу, а сначала позволил себе принять душ и выпить кофе.
– Почему вы заставили себя ждать, господин Эскот? – услышал он, когда, наконец, приехал в дом Тода.
– Потому что вы не за того меня принимаете. А ещё говорили, что наводили обо мне справки.
– Я как раз принимаю вас за того, кем вы и являетесь, а ошибаетесь здесь вы.
– И в чём же я ошибся?
– Вы тоже узнавали обо мне. Не поверю, если скажете, что нет. Манекенщик должен понимать, с кем работает.
– Самую малость.
– Вам известно о моём образовании?
– В общих чертах.
– И вас не удивило, что я переспросил вас о том, что такое соматизированное расстройство? Полагаете, фельдшеру не знакомо это понятие?
– Господин Тод, вы подняли меня в такую рань, чтобы обсудить мою невнимательность? Я думал, вы тут от боли умираете.
– И поэтому так спешили ко мне, что у меня было достаточно времени для того, чтобы выбрать себе памятник получше?
– А место вы уже приобрели?
– Разумеется. А если вы будете продолжать в том же духе, то для вас я куплю землю по соседству.
– Мне никто никогда не делал таких подарков, господин Тод. Я тронут.
– Кажется, голова у меня начала проходить.
– Вот видите, как положительно я на вас влияю. Мы просто поговорили, а вам уже полегчало.
– Скажите, господин Эскот, насколько именно вы беспринципны?
