— Да.
Она не стала спорить. Сейчас сказанное про Тьена не имело никакого значения. Им всё равно его не догнать, а больше ей скрывать нечего. И так будет даже лучше.
— Ты что-то необычно покладистая сегодня, — усмехнулся Викфорд, — с чего бы? Чувство вины?
Он стоял близко, даже слишком близко и это её пугало. Его взгляд и какие-то волны, исходившие от него, от которых под кожей оживали странные огненные узоры. Она сделала шаг назад.
— Я выполняю свою часть уговора — стараюсь не втянуть нас в ещё большие неприятности, — ответила Эрика, посмотрев на него в упор и усмехнувшись в ответ, — так что и ты будь добр, выполняй свою. Охраняй меня получше. А то пока что это у тебя получается… не очень. Если раз в два дня на нас будут нападать, до Кальвиля доедем только мы с Уилмором. Так что лук я забираю обратно. Так и быть, помогу тебе выполнить твою часть уговора — стреляю я уж точно лучше всех твоих псов.
Она развернулась и ушла. Смотрела потом исподтишка, как Викфорд долго говорил с Корином Блайтом, и было видно, что разговор этот напряжённый. Но в итоге его ларьет смягчился. Неизвестно, что Викфорд сказал своим людям, но и их ненависть понемногу остыла.
А Эрика была в полной растерянности. Она внезапно странным образом очутилась по другую сторону от всех: от короля и Тавирры, от балеритов и своей родины, и даже от этих псов, призванных её сопровождать. И как-то так вышло, что на той, другой стороне, она оказалась вдвоём с Викфордом — человеком, чья семья уничтожила её дом, и который теперь во что бы то ни стало стремился её спасти. Это было какой-то насмешкой судьбы, каким-то испытанием её воли, потому что обстоятельства вынуждали её одновременно и ненавидеть Викфорда, и держаться за него. И это было невыносимо. Ей некуда бежать, и некуда возвращаться, а мысль о том, чтобы попасть в лапы тавиррского короля после всего, что она узнала о нём, внушала такой ужас, что не помогали никакие молитвы и мысли о долге перед народом. Но самое плохое, что ей даже не с кем было об этом поговорить.
***
Переночевали в небольшой схуне среди холмов. Этой ночью Викфорд повсюду выставил караулы, опасаясь очередного нападения, но ночь на удивление прошла спокойно. А утром, одеваясь, Эрика увидела на руке странный символ, который появился на коже за эту ночь в том самом месте, где вчера руку нестерпимо жгло. Чуть пониже сгиба локтя на внутренней стороне неярко проявился цветок, даже не цветок — бутон. Будто нарисованный под кожей тончайшим пером, он, казалось, просвечивал через неё.
Что это?
Эрика не знала. Ничего такого ей не рассказывали и не показывали во время обучения, да и ничего подобного она не видела у других.
Может, так пробуждается Дар? Но… она по-прежнему не слышит голос леса!
Она долго рассматривала цветок и трогала его, но он будто спал, и она ничего не почувствовала.
Следующим днём после полудня небо затянуло тучами, и повеяло влагой — откуда–то с моря надвигался дождь. Отряд торопился, погоняя лошадей, и Эрика слышала, как Кун говорит Викфорду, что осталось недолго, и они уже близко.
Куда отряд так торопился, она не знала, а спрашивать Викфорда не собиралась, но внезапно лес расступился, и за перекрёстком Эрика увидела каменные столбы, покрытые зелёным бархатом мха — древнее святилище называемое «Пальцы Кухулина». Они стояли на холме широким кругом и, казалось, держали над собой низкое серое небо.
