Он поймал взглядом её смущение и усмехнулся:
— Пришла посмотреть на мои шрамы?
Но она не могла ответить на его колкость: такое сильное смятение было у неё в душе. И видя, что она сама не своя, Викфорд вдруг стал серьёзным, запахнул рубашку и спросил:
— Что-то случилось?
— Я… хотела бы… сходить здесь в одно место. Тут недалеко. Я могу взять с собой Уилмора, — ответила она, не поднимая глаз и теребя край пояса.
— Что за место? — его голос стал ещё серьёзнее.
Она молчала, не в силах ответить, и Викфорд шагнул к ней, спросив жёстко:
— Какое место? Или ты скажешь, или никуда не пойдёшь.
— Замок на горе, — наконец, выдавила она из себя.
— И зачем тебе понадобилось идти в эти развалины? — он спросил, а она молчала, и, видя её упрямство, он добавил: — Ты опять что-то скрываешь, а мы ведь договорились!
Эрика подняла на него тяжёлый взгляд, чувствуя, как слёзы рвутся откуда-то из глубины души, и ненависть наполняет её до краёв.
Зачем?! Да чтобы посмотреть на свой разрушенный дом! И ей ещё нужно просить разрешения у того, кто его разрушил!
— Наверное, у тебя совсем нет сердца! — воскликнула она, не в силах больше сдерживаться. — А может, оно просто волчье, как и у всех вас! Ты прекрасно знаешь, зачем мне нужно идти в эти развалины — потому что это мой дом! Дом, который разрушили вы — проклятые Адемары!
— Что? — он, казалось, удивился. — Твой дом?
— Не делай вид, что не знаешь! — она махнула рукой в сторону. — Эти развалины на горе — замок Лири! Дом, в котором я выросла. Это же Гранард! Моя родина! И всё здесь сожжено и разрушено руками твоей семьи! А вон на той площади кто-то с головой белого волка на рукаве бросил факел в костёр, на который отправили мою мать! Может, и ты был среди них?!
Она кричала, выплёскивая свою боль, и ей хотелось ударить его, но Викфорд молчал, и лицо его было озадаченным и серьёзным. А когда её ярость иссякла, то осталась лишь пустота. Эрика не хотела перед ним плакать, но две слезинки сорвались сами собой. Она смахнула их резким движением и посмотрела в окно.
— Хорошо, — коротко сказал Викфорд, шагнул к ней ближе, и казалось, будто хотел снова взять её за плечи, но она отпрянула к двери, — можешь сходить. Но с тобой я отправляю Бирна, здесь может быть небезопасно. Будь осторожна.
Он отвернулся. А Эрика буквально выскочила из комнаты, злясь сама на себя за то, что не смогла сдержать перед ним слёз, за то, что показала свою слабость, за то, что ей следовало просто убить его прямо в этой комнате, и это было бы символично — Адемару стоило бы умереть именно в этом месте. Но она снова не смогла. В сапоге у неё был кинжал, и будь на его месте кто-то другой, может, она бы и решилась. Но что-то неведомое каждый раз удерживало её от этого шага.
Эрика прихватила с собой лук, вытащила из сумки стрелы с рунами и подменила их обычными. И лук, и стрелы — дар её отца, и она хотела взять их с собой в замок. Викфорд, конечно, разозлится, когда обнаружит, но ей плевать. Бирну она велела ждать у подножия, там, где мощёная булыжником дорога перетекала в широкий каменный мост, оставила ему лошадей и дальше пошла сама. Уилмор увязался следом, но и ему она велела остаться у ворот. Никто не должен мешать её одиночеству. И слезам.
Она шла медленно, глядя на безмолвные стены, покрытые мазками старой копоти и зелёными пятнами мха. Адемары не жалели огня, штурмуя замок, так что после пожара здесь рухнула крыша и все деревянные перекрытия. Даже пихты и ели вокруг стен затронуло пламенем, и они стояли кособокие — ветви сохранились только с одной стороны ствола. Воды во рве не было, и всё заросло высокой травой. Тавиррские эмиссары не стали восстанавливать замок — слишком дорого. Да и что толку от каменных стен, если они не смогли защитить даже своих хозяев?
