Эрика вошла в арку внутренних ворот, словно шагнула в провал далёкого прошлого. Сейчас это место было не узнать. Кажется, ещё вчера вот здесь, в главном дворе, она играла с другими детьми, там был балкон её комнаты и бальная зала, а вот здесь конюшни и сторожевая башня. Но сейчас везде лежали лишь груды обломков да обугленные брёвна, поросшие сорняками и местами скрытые тёмно-зелёными побегами плюща. Эрика осторожно пробралась к стене с массивными зубцами, поднялась наверх по каменным ступеням, посмотрела оттуда на внутренний двор замка и ужаснулась. Отсюда, с высоты, её дом теперь напоминал скелет какого-то огромного зверя, некогда могучего и сильного, но сейчас всё, что от него осталось — никому ненужные кости.
Эрика положила лук и колчан, прислонилась ладонями и лбом к стене и заплакала. Она рыдала почти беззвучно, лишь изредка всхлипывая, хотя здесь можно было и не скрывать своё горе.
— Найрэ Эрика? Эрика?! — раздался сзади женский голос, она вздрогнула и резко обернулась.
Поспешно вытерла слёзы и не поверила своим глазам: в паре шагов от неё стояла пожилая женщина в чепце, тёмном платье и с корзинкой в руках.
— Няня? Леоха?! Ты жива?!
Она бросилась ей навстречу и обняла порывисто и сильно. И несколько мгновений они так и стояли, обнявшись, плакали и смеялись.
— Деточка моя, дай я на тебя посмотрю! — Леоха вытерла слёзы рукавом и принялась рассматривать Эрику. — Как ты выросла! И как же ты похожа теперь на свою мать! А тонкая, как тростинка!
Они присели на край разрушенной стены, и Эрика принялась расспрашивать няню о том, что случилось после того, как та столкнула её в ров, и как она жила эти годы. Пожилая женщина вздохнула, переплела пальцы и, обхватив колени, стала говорить тихо, будто боялась потревожить тех, кого потревожить уже нельзя.
А Эрика слушала молча, низко склонив голову, и смотрела на свои скрещенные пальцы невидящим взглядом, и лучше бы ей было не слышать рассказа о том, как громили город псы Адемаров.
— Их старший всем заправлял — Джералд Адемар, — Леоха даже плюнула в сердцах, — и его сыновья. А их псы грабили тут всё, не стесняясь. Меня ударили камнем по голове, думали, что я мёртвая, так вот и выжила. Одна только я осталась. Да ещё дочка кухарки смогла убежать. Ох, деточка, не знаю, как нам забыть эти тёмные времена!
— Не надо забывать, — произнесла Эрика застывшим голосом, — не надо! Надо отомстить.
И она рассказала, зачем едет в Кальвиль. А главное, с кем именно едет. О мирном договоре, о напитке, о том, что нет в ней Дара. И о том, что она хочет отомстить Адемарам, просто не знает как. Леоха поначалу была в ужасе, а потом накрыла её руку своей и покачала головой.
— Нельзя тебе мстить, девочка моя, этим ты убьёшь в себе Дар.
— Убью? Да у меня его и так нет! — выдохнула Эрика. — А что делать, если Дар так и не проснётся? Тогда меня убьёт Рябой король…
— Дар не просыпается, деточка моя, из-за твоей ненависти, — тихо ответила Леоха и погладила Эрику по волосам, — не создано для этого сердце фрэйи. Оно создано для любви. И только любовь его открывает. Просто с тобой всё это случилось в тот самый момент, когда твоё сердечко, как бутон, только-только начало раскрываться, и откуда ни возьмись — мороз да снег... Тебе нужно полюбить, и тогда Дар проснётся.
— Полюбить?! — Эрика горько усмехнулась. — Няня, да как можно полюбить Рябого короля? Как можно полюбить его после всего этого! — она обвела руками небо над разрушенным замком и покачала головой. — Не могу я никого любить, няня. Не хочу любить! Это слишком больно! А уж любить Рябого короля… пусть он лучше убьёт меня, не смогу я его полюбить!
