– Известно, – сказал Рикардо. – Но мне известно еще кое-что.
– Интересно, – Вацлав оживился.
Рикардо повернул голову к океану, заговорил негромко:
– Перед смертью отец позвал меня к себе, поцеловал, прошептал мне на ухо:
– Рикардо, сынок не верь никому, кто скажет тебе, что ты не сын Маури. Ты – Маури по рождению и по крови. Все мое богатство принадлежит тебе. Тебе, а не Сандрелле. Запомни это…
Тогда меня его слова удивили. Я спросил у матери, что все это значит? Она рассмеялась как-то неправдоподобно, сказала:
– Люди болтают всякое. Я молода, красива, полна сил. От меня сходят с ума сотни мужчин. Многие, не добившись моей благосклонности, пытаются очернить мое доброе имя. Я счастлива, что Робертино не верит ни одной из сплетен. Он умнейший, добрейший, порядочнейший человек. Я любила, люблю и буду любить его одного, – Рикардо повернул голову, посмотрел на Вацлава. – Я выполняю предсмертную волю отца. Я не верю ни одному твоему слову.
– Это твое право, – улыбнулся Вацлав. – Я раскрыл тебе нашу тайну для того, чтобы ты понял, я не стану мешать тебе. Если Глория вернется, я исчезну. Я вновь стану итальянцем со звучным именем Антонио Парцелли. Поселюсь на ферме Пьяца, если Сандрелла не будет против.
– Ты думаешь, Глория вернется? – спросил Рикардо.
– Рикардо, ты прожил на острове Шуазель десять лет, тебе ли не знать ответ на этот вопрос? – улыбнулся Вацлав.
– Я хочу, чтобы она вернулась, – сказал Рикардо, разглядывая лунный диск. – Но одного моего желания мало. Нужно еще и ее желание. Ее стремление ко мне. Только тогда произойдет соединение, единение наших душ.
– Только тогда, – повторил Вацлав, думая о Сандрелле. Он хотел увидеть ее здесь, среди тропической растительности и буйства красок. Он хотел подарить ей бирюзовую прозрачность океана, весь этот безграничный простор, от которого захватывает сердце. Но… у синьоры Сандреллы Маури были другие желания.
Вацлав поднялся, пожал руку Рикардо, пошел к берегу. Отлив был таким сильным, что от острова к острову можно было дойти не замочив ног…
Ванда долго не решалась позвонить в Краков. Не хотелось слушать глухую пустоту телефонного пространства. Иржи считал, что она зря себя изводит, потому что Глория забыла обо всем от счастья. Рикардо Маури красавец. Быть рядом с таким мужчиной – мечта каждой девушки. Ванда не разубеждала его. Не вступала в полемику. Зачем? Достаточно того, что она знает свою дочь. Глория – не любая. Она – особенная, поэтому так неспокойно на сердце у Ванды. Ее переживания, ее предчувствия Иржи не сможет понять. У него никогда не было семьи, детей. Он всю жизнь выполнял чьи-то приказы. Он никого не жалел, не любил, не ценил. Он не знает, что такое пуповина родства, которую невозможно перерезать. А она, Ванда чувствует, что с Глорией происходит что-то неладное. Она знает, что нужна дочери, поэтому ее так тянет домой, в Краков.
Ванда посмотрела на часы. Полночь. Решилась. Набрала номер телефона. На том конце сразу ответили.
– Алло, алло, я вас слушаю, – голос Глории взволнованный. Она ждет, что скажет позвонивший.
– Лори, это я, – сказала Ванда, комок подкатился к горлу. Слезы брызнули из глаз. Ванда не плакала так давно, что испугалась.
– Ма-ма, ма-моч-ка, – голос Глории дрогнул. Она тоже расплакалась. – Мама, где ты? С тобой все в порядке?
– Да-да, – вытирая слезы, проговорила Ванда. – Все хорошо. Я в безопасности. Мне пришлось исчезнуть, чтобы остаться жить. Синьора Сандрелла заставила меня дать Джани Берлуваджи развод, чтобы выйти за него замуж. Ей не нужны лишние наследники и претенденты на несметные богатства, принадлежащие семье Берлуваджи. Если бы не один очень хороший человек, который спас меня, то наша история могла бы закончиться по-иному. Моего спасителя зовут Иржи Лулео. Он увез меня на далекий вулканический остров в Атлантическом океане, – скороговоркой выпалила Ванда. – Некоторые части острова, покрытые лавой, так похожи на марсианскую поверхность, что кажется, мы живем в другом мире.
