К роялю она никогда не подходила. Он был источником зла и несчастий, свалившихся на ее голову. Анджей вынужден был отдать рояль в консерваторию. Туда же он отнес ноты и концертные платья Гелены. В доме остались два небольших портрета, чем-то похожих на этот.
– Только два портрет? – удивился Вацлав.
– Драгоценности украли до вас, в прошлом веке, – улыбнулась Глория. – Напомнить вам имя похитителя?
– Нэ стоит, – сказал он, покачав головой. Оба надолго замолчали.
– Мне пора, – первой нарушила молчание Глория. Поднялась.
– Лублу тэбья, – протянув ей крокусы, сказал Вацлав.
– Не стоит бросаться словами, – пожурила его Глория.
– Нэ буду, – низко опустив голову, сказал он. – Прости, пани. До завтра, да?
– Да, – неожиданно для себя ответила Глория.
– Какие удивительные крокусы! – воскликнула пани Ванда, когда Глория вошла в дом.
– Их подарил мне Вацлав Крайновский, – сказала Глория, вручая ей цветы. Ванда онемела. – А еще, Вацлав рассказал мне много интересного про Гелену и своего отца.
– Про своего отца и Гелену? – нахмурилась пани Ванда. – Его отцу должно быть не меньше девяноста лет. Посчитай, сколько лет твоему кавалеру?
– На вид – лет сорок, – ответила Глория.
– Даже мне – твоей матери намного больше, чем ему, – Ванда рассердилась не на шутку. – Разве можно быть такой дурочкой и верить сказкам?
– Ма-ма, не кричи, пожалуйста, – обняв ее за плечи, попросила Глория. – Тодеуш Крайновский был мальчиком, когда познакомился с Геленой. А Вацлав вполне может быть поздним ребенком в многодетной семье Крайновских. Или…
– Или он вообще не имеет никакого отношения к этой семье, – сказала пани Ванда. – Нам нужно прекратить этот разговор. Не хватало еще, чтобы мы поссорились из-за какого-то проходимца. Надеюсь, ты больше не станешь с ним встречаться.
– Прости, но придется огорчить тебя, – улыбнулась Глория. – Завтра он будет ждать меня у…
– Я пойду с тобой, – воинственным тоном проговорила Ванда. – Я должна уберечь тебя от нежелательных последствий.
Глория расхохоталась:
– Мама, ты неисправима.
Пани Ванда была бессильна изменить что-либо. Провидению было угодно соединить Глорию и Вацлава Крайновского. Он надолго задержался в Кракове, куда перекочевали портреты Гелены, написанные его отцом. Несколько полотен повесили в консерватории. Несколько отвезли Аманде. В доме пани Ванды остались три портрета, в которых улавливалось сходство с дочерью, внучкой и правнучкой Гелены.
– Ты болши всэх похожа на нэйо, – сказал Вацлав, вешая портрет в комнате Глории.
– Нет, – покачала она головой. – Гелена лучше. Посмотри на ее одухотворенное лицо, на ее глаза. Это – природная стать, которой мы – современные люди лишены.
– Нэ лишины, а нэ знаэм про нэйо, – сказал Вацлав. – Смотры.
Он чуть приподнял подбородок, устремил взгляд вдаль. Преобразился. Стал другим, словно пришедшим из другого века. Тогда Глория впервые испугалась, что он исчезнет. Тогда впервые все внутри нее закричало:
– Так не должно быть! Я слишком долго ждала такого человека. Слишком много было в жизни разочарований. Хватит! Пусть наступит пора благо-денствия и благо-ночества, пора благодати, в которую ныряешь, как в океан!
Про океан подумалось, потому что Вацлав несколько раз предлагал поехать на далекий маленький остров в океане, возле которого много лет назад произошло кораблекрушение.
– Вдруг это тот корабль, на котором плыла Гелена Мировска? Вдруг ей удалось спастись? Вдруг… – аргументировал он свои предложения.
