Переход был ужасен. Пушки скользили по мокрому снегу, увлекая за собой лошадей, и срывались в пропасть. Скатывались и люди, обессиленные и продрогшие.
«Каждый неверный шаг стоит жизни, – писал историограф похода Милютин. – Темные облака, проносясь по скатам горы, охватывали колонну густым туманом, обдавали холодной влагою. Войска были измочены, как проливным дождем. Погруженные в сырую мглу, они продолжали лезть ощупью, не видя ничего ни сверху, ни снизу».
Армия растянулась на много вёрст. Замыкали движение лазарет и полки, оставленные в арьергарде.
Авангард после двенадцатичасового перехода спустился в цветущую долину и выбил отряд противника из города Муттена. Подошли остальные части, уцелевшие орудия, боеприпасы, обоз и лазарет, переполненный больными и ранеными. Лазарет разместили в сараях и во дворе женского монастыря. Запас сухарей кончился, обувь находилась в жалком состоянии; ели шкуры животных, поджаренные на углях.
И тут полковник Сычов с сотней казаков вернулся из разведки с ужасной вестью: полки Римского-Корсакова и Готце разбиты наголову; Муттенская долина окружена превосходящими силами неприятеля, хорошо вооружённого и окрылённого крупной победой. Сын торговца Массена, ставший после революции маршалом, был готов принять капитуляцию от фельдмаршала Суворова.
Александр Васильевич созвал совет. Предложил пробиваться к местечку Швиц через горы. «Тяжелораненых везти не на чем, – говорил он, – собрать всех; оставить всех здесь с пропитанием; при них нужная прислуга и лекаря. Оставить при всем этом офицера, знающего по-французски… Написать Массене о том, что наши тяжко раненные остаются и поручаются, по-человечеству, покровительству французского правительства».
Оставили при лазарете полкового лекаря Вернацкого.
Массена предпринял наступление. Ему противостояли полки под командованием старого суворовского генерала Розенберга. Первая атака была отбита, отступавших преследовали казаки. В горах раздавались крики французов: «Пардон!» В плен сдались пятьсот человек. Лазарет пополнился ранеными, главным образом из числа французов.
На следующий день, 30 сентября, полки Массены выступили тремя колоннами вдоль реки Муоты. Передовые части русских отступили.
С возвышения, где находился госпиталь, отлично виделось поле боя: плоская долина реки, болотистые берега неглубокой Муоты и гряда холмов, перегородивших долину от одного лесистого и крутого склона до другого.
Французы маршировали под барабаны и флейты, с флангов развернув орудия. Время от времени колонны останавливались и давали залп. Затем движение возобновлялось. Громыхнули первые орудийные выстрелы.
Русские полки стояли двумя линиями (каждая в три шеренги). Впереди разъезжал на коне генерал Розенберг, ободряя солдат и напоминая свой приказ не открывать пальбу по неприятелю.
Наступающие давали залп за залпом. Русские стояли в полной тишине. Раненых клали на носилки и бегом тащили к монастырю. Операции проводились прямо под небом. Дюжие фельдшера держали дергавшихся солдат. Доктора с голыми по локти, окровавленными руками залезали щипцами в раны, нащупывая и вытаскивая пули. Более счастливые раненые теряли сознание, другие кричали или молча скрежетали зубами. Госпиталь превратился в сущий ад.
Орудийные выстрелы стихли. Атакующие подошли на сто шагов к первой линии. Ружейная стрельба стала беспорядочной. Наступал решающий миг. А колонны французов пришли в некоторое замешательство. До противника оставалось пятьдесят шагов. Стрелять в этих молча стоявших русских было неестественно, как будто в безоружных.
