Побродив между рядами, поняли, что такие бедолаги, как мы, могут претендовать лишь на место между лавочками или открытыми прилавками, где более опытные уже разложили свой товар. Спросив разрешения, мы встали у стола с меховыми шапками. Пойдут покупатели за головными уборами, может, заинтересуются и нашим товаром.
Только сейчас я смогла рассмотреть ту часть города, куда попала. Идя в толпе, я боялась отстать от Лесека или потерять его из вида, поэтому не особо глазела по сторонам. Да и не на что было посмотреть. Судя по всему, мы находились далеко от центра. Одноэтажные дома довольно обшарпанного вида, смешанная со снегом грязь под ногами, хлипкие доски, с которых мы рисковали сорваться и ухнуть в неприятно пахнущую жижу по колено. Хмурые лица, серые одежды. Хорошо, что мы с Лесеком выбрали темные вещи. В такое тревожное время лучше не выделяться из толпы.
Торговая площадь была вымощена булыжником, но камень не спасал от чавкающей под ногами грязи. Эта часть города отличалась домами в два, а то и в три этажа. Появились вывески – доски, качающиеся на цепях, с названиями харчевен и постоялых дворов. Телеги и прочие повозки, сгрузив пассажиров, заворачивали туда.
Вдалеке виднелась башня с остроконечной крышей. Когда полился колокольный звон, я поняла, что там и есть центр города.
– Постой здесь, – шепнул мне Лесек, суя в руки узел с шубами. – Я сбегаю посмотрю, почем продают такой товар.
Вернулся он быстро. Я по хмурому лицу поняла, что мальчишка чем-то недоволен.
– Похожих на наши близко нет. Одно тряпье. Но и то продается дорого.
– Что ты предлагаешь?
– Если мы заломим цену, которую наш товар достоин, боюсь, стоять мы тут будем до ночи. А продавать задешево – себя не уважать. Ставь на каждую по десять золотых. Им красная цена в пятьдесят.
Я вытаращила глаза. Это же огромные деньги! Я уже поинтересовалась, сколько стоит шапка из лисьего меха, самая дорогая из лежащих на столе. Ее уступали за две серебрушки, и то обещали скосить цену. А как я поняла, десять серебрушек – это уже золотой.
– Не спускай в цене, – Лесек деловито развязывал узел. – Лучше домой унесем. Я понял, что сюда нет толку ходить с дорогим товаром. Надо брать что попроще. Такой обязательно купят.
Мы простояли без толку до полудня – колокол боем отмерил время. К шубам приценивались, но, услышав стоимость, цокали языками и уходили. Или предлагали слишком мало. Резали цену втрое. Были и такие, что смотрели на нас, как на сумасшедших.
– Лесек, может, отдадим за три? Пусть забирают. Скоро стемнеет, а до дома путь неблизкий. Хоть что-то успеем купить.
– Нет, – помотал головой мальчишка. – Не купят и не надо. Завтра снова придем, но уже с другим товаром. Не умираем же от голода.
У меня уже ныла спина и замерзли ноги. Я приплясывала на месте, чтобы хоть как-то согреться. Торговка шапками смилостивилась, дала мне посидеть на своей скамеечке. Опытная, она принесла не только табуретку, но и бросила под ноги пару досок. Все не по стылой грязи топтаться
– Что? Не идет торговля? – спросила она у меня, складывая деньги в кошелек – уступила покупателю лисью шапку за полторы серебрушки.
– Нет, никак. Завтра принесем что-нибудь другое. Эти шубы слишком хороши для горожан.
– Вам бы их псам показать, – торговка наклонилась, чтобы никто из соседей не слышал. – Они для своих женщин все самое лучшее скупают.
– И как нам это сделать? – я распрямила спину.
