Девушка покраснела.
— Но… — Улыбка Лиса померкла, и он красноречиво постучал пальцем по антимагическому ошейнику на горле. — Впрочем, ты все равно можешь меня погладить. — Вид его снова стал озорным. — Если хочешь.
Щеки Арабеллы запылали ярче. Она притворилась, что не поняла намек.
Некоторое время они сидели молча. Говорить, собственно, было не о чем. Арабелле хотелось узнать о прошлой, свободной, жизни курто, о его родителях, семье, но спрашивать и этими расспросами бередить душевные раны, она не решалась. И так известно, что бурых лис почти истребили, а те немногие, кто сумели спастись, сейчас были в бегах, пряталась в самых укромных и темных норах.
Или развлекали клиентов в мужских и женских домах терпимости.
— Уезжаешь? — спросил Лис, заметив в углу чемодан Арабеллы.
— Да, — соврала она, смутившись.
— В новую жизнь? — ухмыльнулся курто, еще вальяжнее развалившись на диване.
— Можно сказать и так. В новую жизнь, — на последних словах ее голос дрогнул.
— Ты, наверное, студентка какого-нибудь элитного института магии, где учатся только самые талантливые волшебницы. Самые талантливые и красивые. — Лис подался ближе. Оперся локтем на боковину дивана и взглянул на Арабеллу, положив подбородок на раскрытую ладонь. — А можно вопрос? — Зеленые глаза в обрамлении золотистых ресниц сверкнули лукавством.
— Можно, — после небольшой паузы неуверенно ответила Арабелла.
— Нескромный, — уточнил Лис, и в его широких черных зрачках заиграли бесята.
— Если очень нескромный, я не буду отвечать.
— Какие мужчины тебе нравятся? — Он выпрямился, демонстрируя собеседнице свой идеальный мускулистый торс, не прикрытый ни клочком ткани. Затем потянулся, показывая гибкость тела, и мышцы под россыпью веснушек напряглись, став рельефнее. — Рыжие нравятся? Рыжие как огонь. Яркие и темпераментные.
Прокашлявшись, Арабелла чуть отвернула голову.
— Но и огонь бывает разный. — Голос Лиса зазвучал тише, мягче, вкрадчивее.
Мозолистые пальцы нежно коснулись ее руки.
— Он может обжигать, а может греть. — Пальцы скользнули выше по предплечью. — Может жалить, а может ласкать. Как тебе больше нравится — гореть или греться? Чего бы ты хотела — безумной страсти или тягучей нежности?
Лис смотрел на Арабеллу серьезно, не улыбаясь и не отводя взгляда. Его пальцы добрались до ее плеча, подцепили выбившийся из прически локон и поиграли с ним.
— Гореть или греться? Жалить или ласкать?
Не разрывая зрительного контакта, он поднес прядь ее волос к губам и поцеловал.
— Какой огонь тебе нужен? — шепнул он на грани слышимости. — Опаляющий или теплый? Согревающий или сжигающий дотла?
Чтобы ответить, Арабелле пришлось прочистить горло. Она пригладила волосы, ненавязчиво отобрав у курто захваченный в плен светлый локон, и отсела подальше, на другой конец дивана.
Рыжие брови Лиса при этом страдальчески изогнулись, а на лице проступило выражение самоиронии.
— Не то, не другое. Я пришла сюда не за нежностью, не за страстью.
— Любой каприз. Огонь всегда дает человеку то, чего он хочет. — Теперь он смотрел на нее весело и улыбался с сомкнутыми губами. — Желание женщины — закон.
Арабелле не нравилось, куда повернул их разговор. Не нравился мужской, слишком интимный взгляд Лиса, его намеки и откровенный флирт, но также она понимала, где находится и что глупо ждать от проститутки другого поведения. В конце концов, пленников в «Шипах» учили соблазнять клиенток.
