Но она ушла.
Взглядом, полным боли, Дьяр провожал любимую, поднимающуюся по лестнице. Смотрел на нее, пока она не скрылась из вида, исчезнув во мраке второго этажа.
Отправилась в спальню с другим мужчиной.
Что, если они там…
А вдруг в этот раз Арабелла не захочет ограничиться разговором?
Ревность когтями раздирала грудную клетку, слезы против воли собирались в уголках глаз. Дьяр знал, что плакать не по-мужски, но ничего не мог с собой поделать. Это были слезы злости, слезы бессилия.
«Моя! Она моя!»
— Ну, и чего мы тут разлеживаемся? — Над ним склонилась Лаира, ее лицо с раздутыми, похожими на гусениц губами.
Дьяр зажмурился, чувствуя бегущую по щекам соленую влагу.
Убьет. Он убьет рыжего мерзавца. Только вернет контроль над телом — и отправит пятнистую душу этого ублюдка к праотцам. Ему не жить!
— Ох, да что с тобой? Ты что, пошевелиться не можешь? Геральдина. Надо позвать Геральдину.
Раздались торопливые шаги.
Какое-то время он был один, варился в своем личном аду, безмолвно вопя от боли, затем почувствовал на щеках чьи-то руки. В поле зрения попало морщинистое лицо с глубокими складками в уголках опущенных губ, следом — сухие пальцы с отросшими ногтями. Они приближались, потом оттянули ему нижнее веко.
— Да чтоб меня! — проскрежетал голос. Словно ворона каркнула или ножом провели по стеклу. — Никак крякла?
* * *
Время тянулось невыносимо медленно. Дьяр лежал на кровати, куда его неподвижное тело перетащили и сгрузили охранники, и мысленно считал секунды. С тех пор как Арабелла поднялась с Лисом в спальню, прошло четыре часа. Как много они успели сделать за это время?
Многое. Если Арабелла купила курто, чтобы использовать по назначению, за четыре часа они уже успели переспать раз десять.
Едва паралич, вызванный ядом кряклы, прошел, Дьяр сполз с постели. Пошатываясь, держась за стены, он направился к выходу. Вывалился из комнаты в коридор и на дрожащих ногах направился по нему, распахивая все двери, что попадались на пути.
Из комнат, в которые Дьяр заглядывал, в него летели ругательства. Голые женщины, застигнутые врасплох во время любви, визжали и бросались вещами — подушками и одеждой. Потревоженные курто поливали дракона отборной бранью. Некоторые спальни оказывались пустыми.
Толкнув очередную дверь, Дьяр почувствовал, как от бешенства глаза наливаются кровью. На постели, положив руку под голову и разметав по подушке светлые волосы, спала Арабелла, а рядом застегивал ширинку ублюдок Лис.
Дьяр попытался на него наброситься. Попытался вцепиться в горло соперника непослушными пальцами, но, вместо этого, ослабевший, едва позорно не свалился к его ногам.
И свалился бы, если бы Лис не удержал его за плечи.
— Что ты творишь? — прошипел этот мерзавец, эта рыжая дрянь, косясь в сторону кровати, где дремала Арабелла. — Забыл правила? Хочешь, чтобы нас обоих отправили в комнату боли?
— Я убью тебя! Убью! — тянулся к его горлу Дьяр, в то время как обмякшие ноги подгибались, отказываясь держать вес своего хозяина. — Ты! Это из-за тебя я… Что ты с ней сделал? Как посмел!
Лис хмыкнул. Взглянул на Дракона серьезно и с жалостью.
— Влюбился что ли? В клиентку? С ума сошел?
— Не твое дело!
— Ты прав. Не мое. Хочешь себя погубить — валяй.
Он с легкостью оттолкнул Дьяра, и тот налетел спиной на стену.
— Извини, приятель. Здесь каждый сам за себя.
Оскалившись, Дракон зарычал. Хотел снова кинуться на Лиса, но тот быстро шмыгнул в открытую дверь и уже из коридора бросил сопернику:
