Все терпят, и ты терпи.
Когда она спросила мать: «Почему никто не сварит зелье от этой боли, ведь она повторяется каждый месяц», Шарлотта Челтон ответила: «Она ведь неопасна. Так задумано природой», а доктор, пришедший ее осмотреть, добавил: «К тому же не сильно тебе и плохо, маленькая выдумщица». Конечно, ему, мужчине, было виднее.
Позже, в шестнадцать, Арабелла лично отправилась в зелейную лавку в двух кварталах от дома. Хотела купить средство от женских болей, но за прилавком оказался молодой парень, и она не осмелилась озвучить свою просьбу.
В тот день Арабелла обошла несколько аптек, и в каждой за прилавком ее встречал мужчина. Последнюю она покинула с какой-то микстурой от желудочных колик, но толку от средства, разумеется, не было никакого.
В восемнадцать Арабелла с удивлением узнала, что зелья от недуга, изводящего каждый месяц половину женщин Имании, не изобрели. Никто не занимался этой проблемой, никто не уделял ей внимания, ибо: «Опасности нет. Так задумано природой. Вы, барышни, слишком мнительны и любите преувеличивать свою боль».
Но страдания Арабеллы и ее подруг были реальны.
Тогда-то Арабелла и уговорила отца, Артура Челтона, оплатить ей обучение в Нортемском институте Магии и Колдовских искусств. Многие девушки из ее круга имели блестящее образование, хотя ни дня в своей жизни не работали и начинать не собирались. Диплом им нужен был для престижа — чтобы красиво висел в рамочке на стене и повышал ценность волшебницы на рынке невест. Образованная жена — показатель статуса.
Но Арабелла шла в институт за знаниями, а не за бумажкой с печатью элитного заведения. Она действительно хотела учиться, найти способ облегчить свои ежемесячные муки, потому и выбрала факультет зельеварения и целительства.
Артур Челтон решение дочери горячо поддержал. Иметь под рукой личного доктора, в любую секунду готового прийти на помощь страдающему отцу, — это ведь так удобно, главное, чтобы Арабелла не вздумала работать по специальности. Женщина-зельевар, женщина-лекарь — какая нелепость! Эти навыки только для дома, только для своей семьи.
В девятнадцать Арабелла поняла, что так считает не только ее отец. Ее окружали мужчины-доктора, мужчины-целители, мужчины-зельевары. В аптеках торговали лечебными снадобьями тоже одни мужчины. Изредка встречались и ведьмы-знахарки, но аристократы их услугами брезговали, к ним обращались в основном бедняки и владелицы борделей.
«Что ж, — подумала Арабелла, глядя на женщину, что с надеждой ждала ее ответа. — Я прекрасно понимаю, почему проблему Агнес не решили до сих пор».
— Нужного вам зелья у нас нет, — сказала она и поспешила добавить: — Но завтра обязательно будет. Хотите сделать индивидуальный заказ?
— Да, — закивала обрадованная женщина. От облегчения она даже прижала ладонь к груди. — Да-да, я возьму сразу несколько бутылочек. Утром пришлю за ними служанку.
Всю ночь втайне от приболевшего Милтона Арабелла хозяйничала в его кабинете — варила зелье по собственному рецепту. Благо полки шкафов были набиты всевозможными ингредиентами, среди которых легко отыскались нужные.
К рассвету на столе рядом с остывшим котлом аккуратно выстроились в ряд десять наполненных жидкостью фиалов. Около полудня их забрала служанка госпожи Агнес, заплатив за каждую склянку по серебряному грифону. Таким образом, в руках у Арабеллы оказалось ее полугодовое жалование. И отдавать его Милтону было необязательно.
