Много смертей увидел военнопленный Александр Воронов за те четыре года. Сам бывал на краю гибели. Голод и голодная смерть, никакой медицины, болезни, избиения, самоубийства – фабрика смерти под названием «концлагерь».
Часто думалось Александру о скором конце – вот он, настигает… И никто о нём, кроме родного брата, не вспомнит. Не вспомнят и те, кто встречался на его короткой дороге жизни в довоенной юности.
К концу войны охранники, обозлённые неудачами на фронте, бесились и по-звериному чуяли, что близится их конец.
В апреле сорок пятого года Гиммлер коменданту лагеря Максу Кёгелю, приказал, чтобы ни один заключённый не попал в руки врага. Но комендант не успел до конца выполнить приказ – лагерь освободили американцы. Когда они пришли и увидели пленных, а это были живые трупы, они ужаснулись. А Кёгель от страха, что его могут судить за военные преступления, повесился.
Союзники начали сортировать пленных. Они выяснили, что Воронов – специалист по приборостроению, и предложили ему уехать в Штаты. Однако он наотрез отказался, и тогда американцы передали его нашим частям, где он попал в лагерь для перемещённых лиц.
Военнопленный Воронов Александр Павлович был направлен в особый фильтрационный отдел, где начались долгие нудные проверки: комиссии, беседы, выяснения… Как попал в плен? При каких обстоятельствах? Кто ещё был с тобой?.. Было много вопросов. Но все сводились к желанию дознаться, не по собственной ли воле оказался он в этом аду. Александр ничего не скрывал, говорил всё как было, честно.
По окончании прохождения комиссии в особом отделе ему выдали справку, где указывалось, что Воронов А.П. может проживать в Российской Федерации, кроме городов Москва, Ленинград…
Человек в погонах, подписавший справку, громко поставил печать и сурово предупредил: «Если ты, Воронов, появишься в этих городах, то будешь задержан и этапирован в те места, где лето очень короткое». И за спиной Александр услышал спокойный разговор следователей СМЕРШа: «А этот пусть скажет спасибо, что ему не расстрел приговорили».
После такого «заботливого» напутствия освобождённый военнопленный понял, что с окончанием войны запах пороха не выветрился над победившей страной.
И всё равно страх предупреждения не мог пересилить желания увидеть родного брата.
Он отправился к Алексею по знакомой до слёз московской улице. Проходя мимо кинотеатра, гастронома и ателье, он почувствовал странное желание поздороваться с этими заведениями, как со старыми знакомыми: «Привет, вот я и вернулся, не ждали?». Они напомнили ему о мирной поре и волнующей жажде жизни.
Но мучила смутная тревога. Ему казалось, что прохожие косятся в его сторону с недоверием и опаской. Острым взглядом он особо замечал мужчин в форме и шел размеренно, так, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания. А если замечал впереди себя подозрительного человека, быстро прятался в ближайшую подворотню.
