– Знаешь, а меня ведь никто не защищал. А я и не хотела. Мне было страшно, что тот, кто пойдёт меня защищать, пострадает. Мне всегда страшно. За всех. И за себя.
Мама с Настей зашли в дом.
– О, вы уже чаи гоняете? – мама поставила пакеты на пол.
– Ага, присоединяйся, – сказала я.
Она присела к нам за стол, я налила ей чай. Мама взяла чашку дрожащими руками.
– Что-то случилось?
– Да, так, дядя пропал…
– А что тут необычного? Как всегда, под забором где-то спит.
– Его уже третий день нет. И собутыльники его спрашивали о том, где он. Что-то волнуюсь.
Настя вышла из комнаты, завязывая на ходу халат. Подошла к умывальнику, чтобы помыть руки.
– Он странный какой-то был последнее время. Молчаливый, не шутил почти. Не настолько странный, чтобы приходить трезвым и не называть кота Кошмаром, но всё же.
– Может, он… – мама указала пальцем вниз, – … там?
– Вдруг, он влюбился? Или преисполнился искренней благодарностью за бутылку водки, которую ему дали за чей-то перекопанный огород? И уже разгуливает по Благому? – Настя вытерла руки полотенцем и села за стол.
– Напомню, что перед перемещением в Благой во всех сферах подъём, любовь и благодарность лишь дают рывок вверх, – уточнил дедушка.
– А и правда, как понять, что человек Внизу, а не пропал в дебрях нашего Нейтрала? – спросила я.
– А никак.
– Ри, может, ты посмотришь? – спросила Настя.
– Я? Ну, не знаю…
– Каким бы он ни был, он наш дядя, нужно его найти!
– Может, ты и права. Просто я не знаю, что дальше. Из Нижнего ему нет обратного пути.
– Ты трусиха, вот что.
– Ну, конечно, все вокруг молодцы, одна Рита такое себе явление. Прекрасно!
Я встала из-за стола и вышла на улицу, громко хлопнув дверью. В груди всё сжалось, воздуха не хватало, в горле ком. Подошла к громоотводу и начала карабкаться вверх на крышу. Меня окликнула соседка, но я не придумала ничего умнее, чем показать ей средний палец. Все вокруг знают, что для меня лучше и в чём я не права.
На крыше всё было как всегда: ржавчина, смола и прекрасный вид на утопающие в зелени дома и фонарные столбы. Мой дом стоит на берегу реки. На берегу несколько сотен лет назад высохшей реки. Поэтому здесь особенно высоко и особенно красиво наблюдать за миром. Я часто поднималась сюда, чтобы побыть наедине с небом и успокоиться.
Накатывал сон. Глаза закрывались сами собой. Я сладко зевнула и свернулась клубочком на тёплом листе ржавого металла.
Кто-то толкнул меня в бок. Открыла глаза. Сморщенная, серая, в лохмотьях, на меня смотрела старушка.
– Ты помешаешь поезду.
– Что?
– Ты помешаешь поезду.
– Какому..? Что..? Какому поезду? Вы кто? Где я?
Старушка молча покачивала головой. Я посмотрела на свои руки. Они были в ржавчине.
– Да уйди ты уже с рельсов, юродивая! – она замахнулась палкой.
Я вдруг ощутила, что мне в спину упираются рельсы. Попыталась подскочить, но всё, что мне удалось – это перевернуться на бок и скатиться вниз по небольшому склону.
Земля задрожала. В облаке чёрной пыли с рёвом пронёсся поезд. Старушка исчезла.
Судя по антуражу, я в Нижнем. Вариант «А»: плакать, нервничать, сокрушаться по поводу несправедливости судьбы и бремени человеческого существования, попутно вспоминая запах абрикос. Вариант «Б»: вытереть пыль с лица и отправится на поиски более ли менее адекватного человека, который поможет мне понять что здесь к чему и, как следствие, разыскать дядю. Вспоминать запах абрикос.
