Веселый ветер. Записки мореплавателя - страница 13

Мы с Мастером, конечно, все это обсуждали. Платов любил приходить ко мне на вахту с 16:00 до 20:00. Он разваливался в капитанском кресле и заводил какую-нибудь беседу или рассказывал что-то из своего опыта. Он раньше работал на «Магнитогорске», новом специализированном судне типа «ро-ро» (судно с горизонтальным способом погрузки для перевозки накатной техники), с известным капитаном Евстратовым, который явно оказал на него сильное влияние. В основном это были такие штампы типа «как надо становиться на якорь», или «как надо выстраивать отношения с первым помощником капитана», и тому подобна хрень. Мне подобные наставления казались весьма сомнительными, но сам Платов верил в это безоговорочно. И, конечно, мы говорили о политике. В то время только ленивый не говорил о политике. Первый Съезд народных депутатов СССР смотрела вся страна в режиме on-line как остросюжетный детектив. Это был глоток свежего воздуха. Неожиданно с экрана пошло что-то искреннее, еще наряду с официозом, но уже откровенное и долгожданное. Вот мы с Платовым и обсуждали пути развития страны и наше место во всем этом. А заодно и наши производственные вопросы. Меня тогда избрали секретарем судовой парторганизации по принципу «молодой старпом, пускай отдувается». И Платов как-то спросил:

– Леонид Павлович, а почему вы как секретарь не проводите партийных собраний?

– А что, надо?

– Партийные собрания – это тоже фактор влияния на судовые дела. – выдал Платов мысль, явно навеянную капитаном Евстратовым.

– Знаете, если я соберу партийное собрание, то первым вопросом повестки дня будет заявление секретаря парторганизации о выходе из партии. – ответил я. Платов глубоко задумался и сообщил,

– Леонид Павлович, вы ведете себя как тайный агент, заброшенный в партийные ряды вражеской разведкой.

– Евгений Владимирович, люди выходят из Партии, кладут на стол партбилеты, какие могут быть собрания в такой обстановке? Потом, понятно же, что мы вступали в Партию чисто из карьерных, а не из идейных соображений. Отсюда и сходство с вражеским разведчиком. Между прочим, уже конторы появляются, которые вербуют на западный флот. Там платят раз в пятьдесят больше. Вы не хотите пойти?

– Мне пока не предлагали. – сказал Платов уклончиво. – Давайте-ка еще кофе выпьем.

Кстати, пока мы стояли в Выборге, Платов сгонял в Пароходство и выбил оплату «стропинга» за предыдущий рейс. Аж 4000 рублей чеками ВТБ. Деньги тут же заказали и выплатили экипажу. Руководители работ – Мастер, Дед, боцман и я получили по 5% от общей суммы, согласно инструкции о выплате вознаграждения за дополнительные работы, а остальную сумму распределили поровну между всеми членами экипажа. Получилось по 128 рублей на брата. Это было немало, и мы надеялись, что наметившееся недовольство поутихнет. Но не тут-то было.

В Салерно мы встали на якорь на внешнем рейде в ожидании причала. И в один прекрасный день было объявлено, что после ужина в столовой команды состоится общесудовое профсоюзное собрание. Собрание проводилось по инициативе судового комитета. Мастер, Дед и я узнали о нем только из объявления. Первым слово взял третий механик. Сначала он долго и нудно говорил о повышении роли трудовых коллективов во всесоюзном масштабе, а потом плавно перешел к критике действий судовой администрации. Вслед за ним выступили и другие члены судового комитета из мотористов. Ничего нового мы не услышали, опять про то, что работы много, а тут еще и груз нужно крепить в нерабочее время, про то, что деньги распределяют несправедливо, почему буфетчица, которая прохлаждалась у трапа, получила, как другие, а Сэконд вообще не участвовал в работах и тоже получил, как все. И опять про тяжелую судьбу советского моряка и маленькие зарплаты. В общем все, как обычно, но была в их речах какая-то уверенность, которой не было до сих пор. Чувствовалось, что кто-то их направляет, кто-то манипулирует марионетками из-за кулис. И было ясно кто. Первый сидел тут же, рядом с третьим механиком, но сидел, как всегда, тихо и сам слова не брал. И все равно было понятно, что вождем возмущенного пролетариата является именно он. Пассаж про буфетчицу был явно с намеком, что, мол, спит, видимо, с капитаном или старпомом, вот ей и перепадают всякие сладкие коврижки. Самое возмутительное, что все претензии были высосаны из пальца. Отношения в экипаже были вполне нормальные, никто никого не притеснял. И Мастер, и Дед были вполне адекватные. Штатный Дед, правда, находился в отпуске, вот мотористы и разошлись не на шутку.