Зерно считается опасным грузом, поскольку может смещаться и создавать избыточные кренящие моменты. Поэтому при погрузке зерна следует загружать трюмы полностью, чтобы ему просто некуда было смещаться. В одном грузовом помещении, где свободная поверхность всё-таки образуется, поскольку больше грузить не позволяет осадка, необходимо эту поверхность крепить. «Стропинг» как раз и есть один из методов крепления свободной поверхности зерна. Груз накрывают брезентом, застилают в два ряда досками, доски сколачивают гвоздями, а затем стягивают найтовами – стальными тросами. Доски в портах южной Европы стоят дорого, поэтому в рейсовом задании это было отмечено особо.
Для обсуждения вопроса предстоящей погрузки Мастер собрал на мостике целое совещание, на котором присутствовали Дед, боцман и я. Сэконд, в обязанности которого входили все вопросы, связанные с грузом, отдыхал после ночной вахты. Расстояние от Скигды до Валенсии составляет 380 миль – сутки перехода с хвостиком. Поэтому команда в спешке с утра занималась мойкой трюмов. Надо было, чтобы трюма еще и высохнуть успели.
Наш боцман, Гена Степанов, был мужик хозяйственный, как и положено боцману. Пригодные доски, оставшиеся после крепления груза, он собирал и складывал на тамбучину, где и сейчас лежали два пакета отличных досок. Брезент, гвозди и найтовы тоже имелись. Так что, судя по всему, мы были к погрузке зерна готовы.
– С премией за предыдущий рейс мы пролетели, – сказал Платов. – В этом рейсе надо наверстать. К тому же, установка «стропинга» будет оплачиваться чеками, тем более, если мы сэкономим на закупке крепежного материала.
На приход для проверки готовности судна явился сюрвейер, то есть инспектор. Звали его Хулио Мария Гонсалес Морено, судя по визитке. Был он круглый как шарик и очень серьезный, я бы даже сказал суровый. Он был одет в белую форменную рубашку с погонами и фуражку с какой-то немыслимой кокардой. Говорил он на очень плохом английском. Я все старался вставлять фразы на испанском, чтобы облегчить ему жизнь, но он как-то не сразу перешел на свой родной язык. Видимо не привык к тому, что на иностранном пароходе кто-то может говорить по-испански. Не смотря на свою белую рубашку Гонсалес Морено смело полез в трюм для проверки. Мне не оставалось ничего, как последовать за ним. В результате трюма были приняты с небольшими замечаниями, которые боцман с матросами быстро устранили, а сюрвейер удалился, предупредив, что завтра мы должны предоставить ему расчет остойчивости, грузовой план и схему крепления в офис, указанный на визитке.
– Ну как, Леонид Павлович? – спросил меня Платов. – Может надо было ему водки презентовать?
– Не знаю. Какой-то он мало сговорчивый. Боюсь мы с ним еще наплачемся.
– Ладно. Скажите Сэконду, чтобы подготовил сегодня все документы, проверьте их, а завтра поедете отвезете. Поезжайте только сами, не перепоручайте Аркадию. Можете такси через агента заказать.
На следующий день я отправился в Капитанию, которая находилась в центре и располагалась в старинном здании. Большой зал с каменным полом был разбит на отдельные ячейки-кабинки, в одной из которых я и обнаружил нашего инспектора. Хулио Мария принял от меня требуемые бумаги и строго предупредил, что проверять все будет лично. Не расслабляйтесь, мол.
– Хулио ты еще и Мария, – хотелось сказать, но я сдержался и пошел смотреть город.
