После переливания крови ей придется отдыхать два дня, когда силы восстановятся, и она снова сможет работать. Нина была согласна, зная, что будет спасать жизнь человека своей кровью.
Переливание прошло нормально. Нина отдыхала от суеты медсестер. Из кухни ей принесли обед: первое, второе и третье. Она с жадностью выпила, показавшийся ей несладким компот. Постаралась уснуть, но вместо сна впала в забытье. Очнувшись, обнаружила на столе письмо. Кто-то занес этот конверт им в комнату. Нина взяла его в руки и прочитала обратный адрес: Саратов. Она поняла, что это письмо от мамы. От одной этой мысли у нее навернулись слезы. Она быстро открыла конверт и прочитала письмо.
«Здравствуй, дорогая дочка! Долго не отвечала тебе, так как было очень много дел. Очень рада за тебя, что здоровье твое хорошее и чувствуешь себя хорошо. Дома бываю мало. Только прихожу спать. Работаю много, иногда в две смены приходится выходить. Приезжал в отпуск Шура. Он был ранен в пятку, горел в танке, но спасся. Теперь чувствует себя хорошо. Неделю Шурик жил дома, помогал мне. От отца писем давно не было. Иван написал письмо, что доехал нормально и сейчас служит. Напиши обязательно о себе. Мое здоровье хорошее, пока не болею. До свидания, береги себя, мама».
Нина вспомнила лицо мамы, ее речь плавную и неторопливую.
Часто в госпитале во время дежурств раздражало внимание Анны ко всем ее делам.
Толчея, суматоха, крики хирургов, одобрение незнакомых людей ее работой как медсестры, медосмотры мужчин, женщин, стариков и детей скорее вызывало иногда отвращение, нежели желание стать врачом.
Неудивительно, что все-таки она предпочитала посещать больше лекции с показом пациентов из клиник, чем практические занятия, когда нужно было самой ставить диагноз.
– Знаешь, что мучает меня больше всего? – спрашивала с нотками недовольства и каприза Нина Анну. – То, что для нас главное мероприятие дня – это сбор анализов!
– Тебе не стоит жаловаться так часто, – замечала Анна, быстро передвигаясь между длинными рядами коек с тяжелыми больными, которые порой были настолько слабыми, что едва шевелили руками, чтобы перевернуться на бок. – Пожелай нам обоим удачи. Ты способна вести себя прилично в общественных местах и тебе не следует оставаться постоянно в четырех стенах нашей комнаты. Под моим наблюдением ты можешь стать хорошей медсестрой и научиться выполнять любые манипуляции.
– Под твоим строгим присмотром мы можем ходить в театр, в баню, навещать друзей и родственников, – смеялась Нина, чтобы найти более близкий контакт с ней. – Такое проведение свободного времени наиболее продуктивно для меня и моих сокурсниц.
Когда мама Нины была рядом, ее присутствие, казалось, лишнее, но когда она уходила, так недоставало человеческого тепла и взгляда ее серьезных глаз. Многие солдаты в госпитале до войны заглядывались на нее. Кто-то из родственников солдат иногда дарил цветы, масло, консервы, фрукты, печенье или пряники, чай, конфеты, мед или даже шоколад, когда забирал после выписки из больницы.
Однажды кто-то подарил бутылку шампанского, которое она отнесла на свадьбу Иры.
Нина немного успокоилась и снова уснула. Вечером пришла Катя.
– Кажется, не видела тебя целую вечность. Это ты принесла мне письмо? Искренне рада. Довоенные воспоминания – это как будто проигрываешь пластинку со старой записью, – лицо у Мельченко порозовело, и она стала похожа на звезду Голливуда Сару Бернар в период ее расцвета. – Спасибо!
