Я делаю черный пиар ООО «Макдак»,
рифмуя гамбургер с тамбуром, где курю.
Не надо мне строить глазки, таксист-мудак,
мне, в женственном теле пещерному дикарю;
Поэту не нужен секс, как он нужен вам,
мужчина под сороковник или полтос.
Не практикую. Не до того. Жива.
Не знаешь, о чем разговаривать? Досвидос.
Ты знаешь, я хочу сочинить язык
такой, чтобы без жестов, без глаз, без слов…
Я даже чуть-чуть подгрызла его азы:
Бог говорил со мной, и меня трясло.
И только представь, я даже вела конспект
жиллетовским лезвием, где началась ладонь.
В общем, я хоть в Парламент смогу успеть,
если не стану рифмующей мир балдой.
Я бы лежала в красном полусухом,
томно снимаясь для экстра-страниц в Maxim.
Но я убиваю себя и тебя стихом,
а значит, опять нет денежек на такси.
Мне бы мог спеть хит года «Така, як тi»
какой-нибудь романтический Вакарчук,
но я не люблю влюбленных в меня, етить,
и никаких цветов от них не хочу.
Если я – безо всякого wanderlust,
в мире акульего бизнеса ни бум-бум,
женщине, у которой я родилась,
Господи, слышишь…. рядом… кого-нибудь.
Чтоб, если я допью свой кагор до дна,
с нею осталась такая, как я – точь-в-точь.
Чтоб никогда не скучала она одна –
у нее самая непутевая в мире дочь.
Хочется небо высветлить хоть на треть,
небо ее глаз. Вымыть колокола.
Закрой мне глаза. Я не могу смотреть
на слезы господни
по той стороне
стекла.
