– У некоторых мальчишек напрочь отсутствуют манеры. Давай, я тебе помогу.
Особенность запирающих ошейников состояла в том, что надеть их мог кто угодно. А вот, чтобы снять нужен был специальный ключ. Ощутив свободу, Келия с наслаждением вытянулась, растирая кожу, которая горела огнём. Тело бил лёгкий озноб от возвращающихся сил.
– Чародея, наверно, тоже стоит освободить?
Мерон стоял чуть поодаль, задумчиво глядя на башни Лебединого замка.
– Стоит ли? – засомневалась Айлид. – Пусть риг Ронан сам решает.
– Если вам так будет спокойнее, я дождусь встречи с Ронаном, – согласился чародей, не повернув головы.
Над восточной башней развевался серый флаг с красным символом – галочкой, над которой вился огонёк. Раньше там трепетал флаг рода Макния.
Вернулся Тадж, за ним бежали двое детей, прячась за мужчиной, и с любопытством оглядывая прибывших из своего укрытия. Оба ребёнка – мальчик и девочка – походили друг на друга, как две капли воды: рыжие, с большими торчащими ушами, покрытыми шерстью. На руках тоже виднелась рыжая шерсть.
Подойдя ближе, мальчик выбежал, ловко увернувшись от руки Таджа, чуть погодя к нему присоединилась и его сестра. Они остановились напротив Келии и принялись восторженно её обнюхивать.
– Пахнет лесом!
– И пирогами!
– А вон тот, – мальчик обернулся к чародею, но подойти к нему не решился, – пахнет горами.
– И неприятностями!
– Да вы даже гор никогда не видели!
Тадж сгрёб их в охапку, вызвав у ребят восторженный писк.
– Но нос всё знает! – завопил мальчик.
– Да! Нос знает!
– Лишь фея грёз узнает суть вещей, – процитировал Тадж известное стихотворение. – И суть – есть грёзы.
Не смотря на пугающую внешность, опалённый был не чужд поэзии и трудов мыслителей, а на мир смотрел с улыбкой, полной доброты.
– Что? Ерунда какая-то! – возмутилась девочка.
– Это значит, что в мире нет ничего абсолютно достоверного, – пояснил мужчина, но детей это не впечатлило.
Они вырвались из его больших рук и со звонким смехом унеслись в сторону замка, крича, что волков нельзя лишить воли.
– Это Руй и Тара, – пояснил Тадж. – Игра у них такая – в диких волков.
– Так они обращаются волками?
– От волков у них только шерсть по всему телу, – возразил Мор. – И не факт, что волчья.
Дети уже пропали из виду, но ещё долго продолжали доноситься весёлые крики и волчьи завывания.
– А где их родители?
Мор ответил выразительным взглядом. Большинство опалённых понятия не имело, кто их родня, и это не вызывало вопросов. Но всё же казалось странным, когда речь шла о детях.
– Мы нашли их в Йолке – небольшой деревеньке на юге, – пояснила Айлид. – На удивление, их там не обижали, если не считать, что они жили в полуразрушенной хибаре. Подкармливали даже. Но в родстве никто из деревенских не признался. А дети сами ничего не рассказывают, может, и не помнят.
– Понятно.
Келия своих родных тоже не знала. Память сохранила лишь смутные образы матери, младших братьев и старшего. Ни лиц, ни имён. Иногда она сомневалась, существовали ли они на самом деле.
– Тут ещё живёт Линет, – начал Мор, но был прерван звонким воплем.
– Лисий разведчик! В атаку!
За криком последовали визги, вой и звуки, похожие на плач животного.
– А вот, кажется, и она. Она лисой оборачивается. Боится темноты, иногда пробирается в чужие комнаты ночью. Так что не пугайся, если утром обнаружишь рядом с собой спящую лису.
– Она даже ко мне забирается, – поделилась Айлид, теребя уже изрядно потрёпанную косу. – Приходится запираться.
