Потом Женю встретила больница, рыдания мамы, а несколько дней спустя и визит её спасителя. Он зашёл неслышно. Стянутая бинтами Женька узнала его по запаху того же крепкого табака и по хриплому голосу: «Сказали, поправляешься уже. Это хорошо. Вот тут смородина протёртая, да не простая, а с лечебными травами. Мама моя из семейских. Рецепт старинный, секретный. Быстро тебя на ноги поставит».
Она лишь молча кивнула и опять забылась беспокойным сном.
Отыскать спасителя оказалось несложно. Уже окрепшая после потрясения Женя нашла в иркутском управлении полиции капитана Леонида Симакова. Она встретила его у входа и, волнуясь, протянула сумку с двумя аккуратно обёрнутыми в газету бутылками коньяка.
– Ну… это ты, конечно, напрасно, Женечка! – буркнул Лёня. – Спасибо. Как себя чувствуешь? Подвезти?
В машине разговорились, заехали в тир, досыта настрелялись. Потом ели на скамейке мороженое. Вокруг, шурша и наполняя горечью прохладный воздух, опадала осенняя листва. И так же томно в девичьей груди замирало дыхание, когда острый взгляд Лёни вдруг останавливался на Женькиных ярких пухлых губах.
У Леонида оказался большой опыт скалолазания и прыжков с парашютом, а ещё разряд по самбо. Их долгую беседу он сдабривал занимательными историями о горных походах и соревнованиях. Немея от восторга, Женя неотрывно смотрела на своего героя. На несколько дней она даже осталась у тётки в Иркутске, сочинив для мамы оправдание.
Ночами она металась без сна, а днём из парка напротив следила, как Лёня подъезжал к управлению, как выходил из машины… Конец сентября блестел серебром первых заморозков, но Женька горела изнутри непонятным жаром, ломившим её бёдра.
– Люблю его! – неожиданно выпалила она обалдевшей от такого заявления Софии. – Надо продумать, как с ним стать поближе…
– С ума ты сошла, дочка! Он ведь для тебя старый!
– А вы с отцом? Такая же разница!
– И женатый он вроде…
– Я когда его в управлении искала, сидя в коридоре, услышала… Бабы шушукались, что он разводится.
– Ты, Женечка, остынь, – София мягко взяла дочку за руку. – Вот если через месяц его не забудешь… А так – это девичья дурь, поверь мне.
Через месяц суровый взгляд секретарши подозрительно сверлил карие Женькины глаза: «Капитан Симаков переведён в другое ведомство. А куда перевели – секретная информация. Вы ему кто? Не занимайте время, девушка!..»
Вспомнив свою первую любовь и бесплодные попытки найти Леонида, Женя горько улыбнулась.
– А ехать, конечно, надо, Софочка, – нежно пропела Лиля, оборвав печальные Женькины мысли. – Дочке-то двадцать один. Подумаешь, в институт не поступила, зато на медсестру выучилась. В ульпан пойдёт, подучится. А иврит уже с завтрашнего дня учите! – Лиля указала на принесённые книги и кассеты. – Женя там свою жизнь устроит. Да и мой дядя Хаим советом поможет.
Лиля, помедлив, откинула с округлого плеча пушистую рыжую прядь и продолжила по-деловому уверенно:
– И вот еще. Это важно! Квартира у вас, я вижу, шикарная, и дача, вы говорили. Есть что продать. В новой стране деньги нужны немалые. Вы послушайте, – она убедительно кивнула, – а потом обдумаете. Есть у меня клиент. Хочет в Израиль, но не еврей. Выехать может по еврейской линии лишь с женой. Это – коммерческий брак.
Не отрывая глаз от застывших в удивлении лиц Жени и Софии, Лиля с энтузиазмом принялась описывать Сергея, молодого инженера. Ему никак не удаётся развить свой талант в России. По возрасту, в двадцать восемь, он как раз подходит на роль мужа для Жени. И деньги за такой брак платит немалые. Лиля назвала сумму, а также взаимовыгодные условия от такого замужества. Ведь по закону молодые женщины призываются в Израиле в армию – за исключением религиозных и замужних.
