– Тогда почему ты ведешь меня туда? – Ланфорд ткнул пальцем на высокую громадину собора на фоне ночного неба, – Кабинет Биркитта не у церковников.
– Так было п-п-приказано…
Что ж, объяснений более внятных он вряд ли получит, оставалось довериться. Вряд ли сам по себе этот мальчишка мог быть интриганом и заговорщиком, но мало ли чей приказ он исполнял…
Ланфорд отпустил посыльного, слегка подтолкнув его в спину, и тот засеменил дальше, пока сам камарил крепко сжал рукоять меча, приготовившись к любому повороту событий.
Ни в приземистых молельнях, прилегающих к собору, ни на колоннаде наверху не было ни души, но прислушавшись, Ланфорд разобрал далекий цокот копыт и еще какие-то невнятные звуки, несвойственные для ночи. Прохладный весенний ветерок внезапно донес до камарила запах дыма, укрепив его нехорошее предчувствие.
В витражах собора действительно проглядывал мерцающий свет и не было никаких заговорщиков – в широком проходе стояла лишь внушительная фигура Биркитта и сгорбленный церковник с четками в руках.
– Что произошло? – Ланфорд огляделся по сторонам – в пустом храме над гобеленами с изображениями древних богов горели свечи и был открыт невысокий боковой вход, который использовали только во время крупных церемоний. Посыльный почти сразу же исчез за высокой резной дверью, оставив их с Биркиттом и церковником втроем.
– Поторопись. У нас счет на минуты.
Ланфорд бы подумал, что это чья-то неудачная шутка или розыгрыш, если бы не лицо Биркитта. Обычно невозмутимо-серьезное, сейчас оно казалось непривычно встревоженным. Камарил поравнялся с командиром и церковником, в котором с опозданием признал епископа Сигри. Старикашка взволнованно поглядывал на боковую дверь, явно ожидая появления кого-то еще.
– Что-то случилось? – Повторился Ланфорд.
Биркитт не смотрел на него – еще одна странность. Тревога больно кольнула Ланфорда в самое сердце – произошло что-то нехорошее.
– По ту сторону реки сейчас горит библиотека ордена, – Глаза командира наконец-то взглянули на него.
– Что!? – Не понял Ланфорд. Иногда его раздражало, что до него все доходит с опозданием. Хотя, может, это Биркитту не следовало говорить намеками? – А Нэриус?
– Предал нас. Я думаю, что по его вине этот пожар и начался.
Всю сознательную жизнь Ланфорд боролся со своей вспыльчивостью, и к двадцати шести годам уже начал думать, что одержал в этой войне победу, но нет – эмоции вновь взяли верх.
– Нет, что за чушь!? – Выпалил он, запустив бесполезную руку в волосы, – Этого быть не может!
– Епископ Сигри давно предупреждал меня о заговоре, – Биркитт кивнул на старикашку, – Я должен был послушать.
– Его Святейшество Нэриус поддался греховному искушению и дал властолюбию затмить свой взор, – Зачастил церковник, еще быстрее перебирая свои четки, – Я молил богов, чтобы он одумался, но ересь так глубоко проникла в сердце главы ордена, что ее уже ничто не в силах искоренить…
Ланфорд понадеялся, что что-то понял, но больше слушать ничего из уст этого богоугодника не желал – говорил он много, а смысла в этих речах было на грош. Камарил целенаправленно повернулся к Биркитту, требуя объяснений от него:
– Вы считаете, что он поджег библиотеку? Зачем?
– Мне самому пока что известно ничтожно мало. Убито несколько солдат из числа охранников библиотеки и резиденции ордена. Епископ сообщил мне, что Нэриус пытался бежать, заблаговременно выкрав из библиотеки какие-то рукописи. Это дает основание полагать, что он и его люди вступили в заговор.
