– Вы ж, киски, сами подставляетесь, – присоветовал Эктор, – так никто б из вас тогда и не ныль, раз в такую даль забрались, тут все чисто по-делявому, и мы оба наваримся, только сиди тихо, а я все сам.
– Надеюсь, тебе да или нет прямо тут же не требуется.
– Время важно, ты тут не один такой, кого мне координировать. – Печально покачал головой. – Мы с тобой по разным бульварам катаемся уж не первый год, ты мне хоть одну открытку на Рождество присляль, спросиль, как там Дебби, как детки, что у меня с сознанием? Может, я в мормоны подалься, почем тебе знать? Может, Дебби меня улямала на выходных съездить на духовный семинар, и там вся жизнь у меня изменилясь. Может, и ты бы даже подумаль о собственном духе, Зойд.
– О моем…
– Чутка дисциплины надо, вот-все, тебя не убудет.
– Прости меня, Эктор, но как там Дебби с детишками?
– Зойд, если б только ты не быль всю свою жизнь такой пентюх, не скакаль бы просто так по цветочкам полевым, тэ-дэ, не считаль бы себя таким особенным, дескать тебе не подобает заниматься тем же, чем все прочие…
– Может, и не подобает. Считаешь, подобает?
– Лядно, нормально, объебос, вот тебе еще – ты непременно помрешь? Аха-хе-хе, не забыль? Смерть! стока лет нонконформистского говнища, а все равно закончишь, как все прочие! ¡Ja, ja! Так зачем все оно быля надо? Вся эта житуха в хипанской грязище, покатушки на каком-то мусорном баке с колесиками, его и в «синей книжке»-то уже не сыщешь, а реально серьезные башли мимо со свистом, хоть их можно былё не только на себя и детку свою потратить, но и на всех твоих любимых братух и сеструх во хипье, на дурачье это, кому они б тоже не повредилё?
Подошла официантка с чеком. Оба – Эктор рефлекторно, и Зойд от неожиданности следом – вскочили ей навстречу и столкнулись, а девушка – встревоженно – попятилась, выронила документ, и три стороны его затем гоняли, пока он не спорхнул наконец во вращающийся подносик с приправами, где и упокоился, полупогрузившись в большую взбитую горку майонеза, по краям уже полупрозрачную.
– Чек под ё-маё, – хватило времени отметить Зойду, когда вдруг сразу, мимо уличной двери, явилась конвергенция сирен, целеустремленных воплей, затем тяжелые сапоги, все в ногу, затопали в их сторону.
– ¡Madre de Dios![21] – подозрительно запаниковав, вздернув тон, Эктор вскочил и побежал к кухне – к счастью, заметил Зойд, оставив на столе двадцатку – но теперь за ним вломился и целый взвод публики, это еще что, все в одинаковых камуфляжных комбезах и защитных касках с натрафареченным словом НИКОГДА. Двое остались у дверей, еще двое выдвинулись проверить кегельбан, остальные побежали за Эктором в кухню, где уже творились многие крики и лязги.
Вот меж двух привратных типов вальяжно вошел чувак в белом лабораторном халате поверх пендлтонской рубашки и джинсов, направился к Зойду, который неискренне просиял:
– Никогда прежде его не видел.
– Зойд Коллес! Здрасьте, вчера вечером поймал вас в новостях, сказочно, не знал, что вы с Эктором знакомы, слушайте, он последнее время сам не свой, записался к нам на лечение, а теперь, если честно…
– Сбежал.
– Со временем догоним. Но если у вас случатся дальнейшие контакты, вы же нам звякнете, хммм?
– Вы кто?
– О. Простите. – Он протянул Зойду карточку, гласившую: «Д-р Деннис Дальши, М.С.О., Д.Ф.Н.[22] / Национальный Институт Кинематографического Образования Граждан и Детоксикации Америки», где-то там к северу от Санта-Барбары, телевизор в перечеркнутом кружке над девизом на латыни
