И неважно, что у них был общий кожаный диван цвета какашки («ириски», убеждала их продавщица в магазине «Хабитат») и пять лет общих воспоминаний: оказывается, Роуз следовало понимать, что их отношения не были «чем-то таким навсегда». Ошарашив ее в тот вечер своей потрясающей новостью, Джайлс так быстро свалил из квартиры, что Роуз даже не успела рассказать ему, что ее уволили из «Соснового ящика». И даже перспектива просмотра подряд двух серий «Лучшего пекаря Британии», которого она с таким нетерпением ждала, и тот факт, что в холодильнике лежал наготове комок теста для печенья с соленой карамелью, нисколько не облегчили ее состояния. В такой момент о еде не могла думать даже она.
Роуз еще плотнее завернулась в одеяла, стараясь отгородиться от студеного воздуха, и в который раз задала себе вопрос, какого черта она согласилась на предложение Генри. Джайлс понятия не имел, где она: в какой-то момент прилива душевной отваги она удалила бывшего из друзей на «Фейсбуке» и стерла в телефоне его номер. А что, если с Брюсселем не сложилось? Что, если Джайлс передумал и осознал, что совершил ужасную ошибку, и теперь вернулся, а ее нет? Что, если она сама совершила ужасную ошибку, приехав сюда? Роуз вдруг почувствовала, как далеко она от дома и как ей здесь одиноко.
Проснувшись, Роуз сначала неохотно высунула из-под одеял нос, а потом стянула их до уровня подбородка. С минуту она не могла сообразить, где находится. И тут на нее волной нахлынули события вчерашнего дня. Ах да. Долина Шингл. Жопа мира.
Взглянув на часы и обнаружив, что уже почти семь, Роуз собрала волю в кулак и окончательно отбросила одеяла. О ду́ше в таком холоде нечего было и думать, поэтому она ограничилась тем, что плеснула немного воды на лицо и кое-как завязала волосы на затылке в хвост. Направившись к двери, заметила на внутренней стороне окон амбара иней. Выглянула наружу и не увидела там ничего, кроме белых шапок, как в волшебной стране вечной зимы: за ночь мороз застелил все тонким слоем снежных кристаллов.
Безумие. Я ведь тут околею.
Роуз поджарила взбитые яйца детям на завтрак, заварила чай и накрыла на стол. Кухня отапливалась большой газовой печью, и пальцы на руках и ногах потихоньку отогревались.
Первым пришел Лео, бегло глянул на Роуз, тут же уселся за стол и открыл книгу, которую принес с собой. От вчерашней оживленности в нем не осталось и следа. Следующими явились Луиза и Астрид: няня гналась за малышкой со щеткой для волос – девочку надо было поймать, чтобы укротить ее бешеные кудряшки.
– А ну-ка, иди сюда, лохматушка! – закричала Астрид, когда Луиза спряталась за ногами у Роуз.
– Уози? – позвала ее Луиза.
– Да, солнышко? – Роуз была уже безнадежно очарована восхитительными ямочками Луизы.
– Не хотю сётку! – проговорила малышка, засунув в рот большой палец и жалобно глядя на Роуз.
– Ну что ты! – Роуз начала придумывать, как бы ее утешить. – Ведь если расчесывать волосы, они вырастут длинные и шелковистые, как у русалки.
– Сто такое «усака»?
– Прекрасная девушка, которая плавает как рыба и поет морякам, когда они проходят мимо на своих кораблях.
Лицо Луизы просветлело.
– Да! Хотю усакой! – сказала она и подставила голову Астрид.
– Спасибо, – сказала Астрид и улыбнулась Роуз.
Когда завтрак был окончен, а волосы Луизы захвачены двумя розовыми заколками-бабочками, Астрид поднялась, чтобы отвезти Лео в школу.
