Сеня изъявил желание покурить, видимо, чувствуя себя слегка не в своей тарелке и вручив мне обратно торт, поспешил на улицу.
Я прошла на кухню, присаживаясь на мягкий уголок, и принялась наблюдать за суетливыми движениями Лёшкиной мамы.
— Рассказывай, давай, — потребовала мягко, расставляя на столе чашки, — как поживаешь? Исхудала, смотрю.
— А-а-а-а, так пустяки, — отмахнулась, не горя желанием затрагивать болезненную тему, хотя на языке так и вертелась новость о Лёшке. Нельзя. Да и не имела я права лезть в его жизнь настолько глубоко.
— Неужели влюбилась? — продолжая изучать мое мгновенно покрасневшее лицо, подытожила тёть Надя и улыбнулась, сообразив, настолько точно попала в цель. Знала бы она, ещё в кого – вообще бы грохнулась в обморок.
Я опустила глаза, испугавшись. Ведь если она так с ходу раскусила мою тайну, что тогда говорить о Лёшке?! Вот засада-а-а-а… А я ещё удивляюсь, отчего он морозиться. Да у меня на любу написано: «трахни меня».
— Да нет, с чего вы взяли?.. — принялась разглаживать на скатерти несуществующие складки.
— Ага, расскажешь кому-нибудь другому. А у меня, знаешь ли, двое детей и уж что-что, а различить влюбленный блеск в глазах могу безошибочно. Ну и, кто он? Если, конечно, не секрет.
Получите-распишитесь. Что тут ещё скажешь? Отнекиваться? Бессмысленно, и так сидела красная, как маков цвет.
— Эм… тёть Надь, вы чего? Нет никакой влюбленности. Это… от быстрой ходьбы… ага.
А тёть Надя, знай, только посмеивалась, рассматривая меня ещё пристальней, и игриво выгибала бровь, давая понять, что ни капельки не верит моим нелепым объяснениям. Я задумчиво смотрела в окно и, делая вид, что выглядываю Машу, отвечала на дежурные вопросы о Вике, учёбе, жизни в целом, взамен задавая такие же.
Слава Богу, в прихожей послышались шаги и спустя минуту на кухню влетела визжащая на всю квартиру Машка.
— Владка!
— Машка!
— Почему не позвонила!?
— А я сюрприз решила сделать!
Мы скакали в объятиях друг друга, словно школьницы и взахлеб рассказывали друг дружке последние новости.
— Эй, козочки, вы бы посторонились! — шутливо шикнула на нас тёть Надя, когда мы едва не впечатали её в стенку. — А ещё лучше, берите вон торт и бегом в комнату. И Арсения прихватите! — крикнула вдогонку. — Сколько парень будет мерзнуть на улице.
При имени Арсения Машка сразу навострила уши, и выглянуло в окно.
— Это твой, что ли?
Что значит «мой»? Как такое вообще можно предположить?
— Нет, это друг. Се-ня! — свесилась с подоконника, зазывая в квартиру. — Иди к нам!
— Ага, друг. Рассказываешь тут сказки.
— Маш, я серьёзно. Сенька – одногруппник, приехал со мной… э-э… за компанию, чтобы не было в пути скучно.
— Ну да, так мы и поверили, правда, мам?
Подружка практически светилась весельем, а завидев Мироненка, аж засмущалась, кокетливо опустив густые ресницы. А Сеня-то, Сеня… вот где перья распустил, едва не раскланиваясь в приветствиях. Жаль, Чистюхина не видела. И что самое интересное, Гончарова сразу позабыла про недавние наезды, да и Сеня как-то поутих, вел себя заторможено и не сводил с Машки светившихся живым интересом глаз. А что? Она у меня красивая, стройная, с длинными волосами и изумительными серыми глазками. Арсений то и дело замирал на полуслове, наблюдая за её реакцией.
Разговориться, в принципе, получилось. Постепенно, слово за слово, улыбка за улыбкой и Машкина комната взорвалась громоподобным хохотом. Пускай и не получилось посекретничать по душам, но я была рада, что друзья нашли общий язык и уже сейчас перебивали друг друга, спеша поделиться смешными историями.
