Папа тоже был вечно занят: если не читал лекции в техникуме, где преподавал историю и политэкономию, то сидел дома за столом, на котором высились две стопки тетрадей. Слева лежали непроверенные контрольные заочников, а справа – проверенные.
После одного случая с этими контрольными я поняла: когда папа занят, к нему лучше не подходить. А дело было так:
У нас был патефон с блестящей Г-образной ручкой для завода пружины и несколько пластинок. Одну я любила больше всех – на ней Рашид Бейбутов исполнял песни из фильма «Аршин-малалан». Правда, не всё из того, что дяденька пел, мне было понятно. Ну вот, например:
«Ай, спасибо Сулейману,
Он помог советом мне».
Каким таким советом? Это нужно было срочно выяснить.
– Папа, каким советом помог ему Сулейман?
Папа не реагирует.
– Папа, ну пап, каким советом ему помог Сулейман?
Папа смотрит на свою авторучку и, не поворачивая головы, отвечает:
– Сулейман подарил ему ручку.
Этот ответ меня не удовлетворяет:
– А советом каким помог?
Тут папа, наконец, отрывается от своего занятия, поворачивает голову и, глядя мне прямо в глаза, твердым голосом изрекает:
– Папы нет!
Как нет! Вот же он, на меня смотрит! Я так опешила, что застыла с открытым ртом и выпученными глазами. Папа, видно, поняв, что переборщил, ласково берёт меня за плечи, притягивает к себе и говорит:
– Когда папа проверяет контрольные, его отвлекать нельзя.
Я так обрадовалась тому, что папа на самом деле существует, что мигом забыла про Сулеймана с его дурацкими советами. Ну, нельзя, так нельзя, тем более что у меня и так дел по горло. Надо идти гулять.
Казалось бы, чего проще – выбежал во двор и гуляй себе на здоровье! Только это может быть для других и просто, а для меня каждый раз выход во двор был сопряжён с двумя опасностями – одной реальной, а другой мнимой, которая в те времена для меня была такой же всамделишной, как и первая.
Реальную опасность представлял огромный соседский кот Дунай, живший на коммунальной кухне. Он мог запросто броситься на ребёнка, если был не в духе. Однажды он прыгнул на меня прямо с подоконника и вцепился в платье, больно поцарапав мне грудь, после чего я боялась его как огня.
Вторая опасность – баба Маша, которая тоже жила на кухне. Дело в том, что семья у наших соседей была большая – семь человек. Вовка, Ольга и Васька, их родители, бабушка, тоже Ольга, ютились в двух крохотных комнатках, а прабабушка Мария Васильевна спала на кухне за серой занавеской. В отличие от моей бабушки Варвары, маленькой, худенькой и очень подвижной, баба Маша была высокой, полной и медлительной – последнее, наверное, от старости. Неизменное чёрное платье почти до пола и чёрный же платок придавали ей вид величественный и грозный. Лицо ее я помню смутно, но никогда не забуду, как я её панически боялась, хотя она ни разу никого из детей и пальцем не тронула.
Вот почему каждый раз, когда мне нужно было выйти из дома, я сначала приоткрывала дверь на кухню так, чтобы через узенькую щёлку убедиться, что в пределах видимости ни кота Дуная, ни бабы Маши не наблюдается, и только потом пулей вылетала во двор, где чувствовала себя в полной безопасности.
