Дора охотно поддержала разговор, она была очень рада, что кто-то её слушает. Так он узнал, что девушка послушница здесь, в храме Селесты. Она помогает по хозяйству, выполняет мелкие поручения и учится у старших жриц целительству. Дора по её словам рано потеряла родителей и с детства воспитывалась тут, не имея возможности общаться и играть со сверстниками, для которых была слишком занудной. И, хоть Морх был явно её старше, он казался ей более близким собеседником, чем жрецы.
Храм Селесты небольшой, в нём постоянно проживали лишь несколько жриц и Дора. Были ещё миряне, которые в качестве служения помогали посильным трудом и делали пожертвования. В большом зале проводили праздничные обряды и свадьбы, в восточном крыле находилось несколько палат для больных, а в отдельной капелле малые алтари со святынями, которые, как считалось, исцеляли от болезней. Как с благоговейным шёпотом сообщила Дора, в одной из священных шкатулок лежала прядь волос с головы святой Селесты, а вот руку, усыпанную драгоценностями, перевезли в большой храм на востоке. Ходили слухи, что язычники из Хенселе хотели выкрасть святыню, чтобы осквернить её, но не вышло — не иначе милость святой. Морх еле удержался от ехидного вопроса насчёт того, где же у бедной Селесты остальные части тела.
— Мы можем с тобой сходить помолиться, если хочешь. Артемисия сказала, тебе уже можно вставать и будет полезно двигаться.
Морх рассеянно кивнул. Святилища, алтари, это всё конечно интересно, но был в этом месте какой-то секрет. В самом сердце оплота святости и чистоты. К Морху ещё не вернулась чувствительность полностью, но знакомые тёмные энергии он ощущал прекрасно.
— А что ещё тут есть? — спросил он как бы невзначай. — Ты рассказала только о восточном крыле.
— Ещё? Зал для отпевания мёртвых.
Морх заметно оживился:
— О-о-о, светлые жрицы занимаются некромантией?
— Ш-ш-ш! Во имя Селесты, что ты такое говоришь!
Дора аж подскочила в порыве закрыть ему рот рукой, но вовремя опомнилась. Её глаза блестели от возмущения, щёки пылали, ещё немного, и она вспыхнет как факел. Диковатый в праведном гневе вид девушки Морху понравился. Всё-таки таится там что-то в глубине милой светленькой крошки.
— А? Что я такого сказал, я ничего не имел в виду. Простое любопытство.
— Изучать и практиковать это богомерзкое искусство и любое иное чёрное колдовство запрещено и карается смертью. В доме Селесты, — Дора смягчилась, — мёртвых готовят в последний путь и провожают душу покойного. В этом месте нет зла и жрицы следят за тем, чтобы призраки и мертвецы не беспокоили людей. Впрочем, это не лучшая тема за обедом, да? Суп вкусный?
— Да, — честно соврал Морх, — очень. А медовых конфет на десерт тут не подают?
Дора рассмеялась:
— Ну ты шутник, какие конфеты? Это слишком дорого. Ты наверное привык есть их каждый день, но мы живём намного скромнее. Что ж, — девушка заставила себя улыбнуться, — у меня ещё много дел, но я приду к тебе завтра. Артемисия сказала не спускать с тебя глаз.
Морх проводил послушницу взглядом. Не спускать глаз, значит. Старшая жрица, видать, не так проста, возможно что-то почувствовала. Или же просто не доверяет странному чужаку и в таком случае она весьма умна. В отличие от наивной Доры.
...Ночью он почувствовал, что в комнате кто-то есть. Будь Морх обычным парнем, он бы трясся от волнения, но он опытный убийца и колдун, а потому сердце билось ровно. Он ничуть не подал вида, что проснулся, готовый в любой момент ударить. Отсутствие меча рядом не расстраивало, при надобности Морх мог убить и голыми руками. Он отлично знал анатомию человеческого тела и места, куда достаточно всего одного сильного удара, чтобы противник никогда больше не встал.
