Через некоторое время, наполненное страстным ожиданием, морозом, от которого коченело все тело и страшным ожиданием бурана, зверь решил прибавить ход. Видно, отдохнул и набравшись новых сил, резво побежал параллельно сизым тучам.
Мы спустились несколько горок вниз, проехались мимо ущелья, от которого мое сердце чуть не выскочило из груди и наконец, выехали на ровную прямую дорогу. Я позволила себе успокоиться и больше не припечатывала затылок Дурона своими страшными предчувствиями. Возница, настроенный на свой спокойный и неспешный лад, пару раз взглянул на нависающие над нами тучи и кашлянул как не в себя.
Глухая тишина пугала, как и полностью безлюдный мир снегов. Вдали кто-то завыл, похожий на вульфа и я сразу же напряглась, предчувствуя нехорошее.
Если звери начинали выть, значит предвидели какие-нибудь природные гадости и стоило мне об этом подумать, как в считаные минуты началась метель. Я натянула на лицо капюшон, скрывая кожу от колкого снега и начала замерзать. События начинали пугать своим неизбежным погодным коллапсом.
Дурон, казалось, был спокоен. Конечно, он не слышал этих завываний зверей и стонов пурги, превращающихся в рев.
Моментально меня посетила нездоровая мысль, что во всей этой какофонии ужаса мы сгинем. Драген, будто считав мои мысли, резко затормозил и встал, чем привел меня в полное замешательство.
Пурга усиливалась. Снег валил как ненормальный, закручиваясь в воронки. Животное заревело и уперлось, не желая двигаться.
Я вылезла с саней, ухнулась в теплых унтах в сугроб, провалившись по щиколотку и подбежав к вознице, затрясла Дурона за плечо. Он вздохнул, будто ничего не происходило и покачал головой.
– Да вы тут из ума что ли все выжили? – рявкнула я, срываясь на крик, который тут же поглотил гул непогоды, – мы тут сгинем. Давай, сделай что-нибудь, чтобы мы смогли поехать вперед.
Дурон, казалось, понял мои причитания и промычал что-то нечленораздельное, пытаясь объяснить мне, что нам нужно переждать некоторое время, пока драген не решит двигаться дальше. Мол, он знает лучше. Надо подождать, а потом идти.
Из моих глаз брызнули слезы, то ли от ветра, то ли от досады, я так и не поняла, потому что все внутри меня замерзало.
За что мне дали в путь этих попутчиков? В чем же я провинилась?
Причитать было некогда. Я даже проявила бесстрашие и подлезла к животному, посмотревшему на меня из-под засыпанных бровных дуг как на мелкую вошь, мешающему ему пережидать непогоду.
– Давай, пора двигаться, бес тебя дери!
Все было бесполезным. Дурон накинул на себя шкуру и устало улыбнувшись мне, прикрыл глаза, будто смирился с кончиной.
Это было ужасно!
Понимая, что ничего не добьюсь, только израсходую силы, я кое-как взобралась в сани, ударившись коленом и укрылась шкурой, чувствуя, как ноет нога.
Время будто играло злую шутку, такую же, как и пурга. Ничего не хотело двигаться. Дрожа от холода как лист на ветру, я уже практически смирилась с быстрой кончиной, как ощутила шевеление. Я сначала подумала, что сознание со мной решило сыграть злую шутку, но нет, мы действительно ехали.
Снег перестал валить как ненормальный, уйдя на запад. Дурон спокойно шлепнул вожжами зверя, который, минуя сугробы своими огромными лапами, увеличил темп.
Начинало смеркаться. В мерзлых землях это было нормальным явлением. Сувар прятался как ненормальный после четырех часов дня, дабы покинуть эти места как можно быстрее.
