Византийские грешники - страница 3

У Дионисия, до того мига смиренного, развязался язык.

– Бога ради, не будем рагозиться, – изрёк он с нотками мольбы. – Я сам из посланников понтифика, только на вольных хлебах. У меня и верительная грамота имеется, сию секунду достану.

– Спокойно, сам, – отрезал страж и полез рыться в мешке на подвязках. Оттуда вскоре выудился плотный скатанный лист персикового отлива из телячьей кожи. Его венчала красноватая печать с верёвочками.

Ответственный за порядок на форуме развернул пергамент и, держа его двумя руками, приподнял по направлению к солнечному лимбу. Рассматривался документ долго.

– Ну что там? – не выдержал напарник.

– Чайка на крыше ест инжир и так забавно двигает клювом, – проверяющий пергамент облизнулся. Лишь свирепый взгляд сослуживца вернул его в нужное русло. – Вроде настоящая грамота, всё на латинском. Только странные подтёки в некоторых местах, подозрительно.

– Дождь, всего несколько капель, – оправдывался неместный священник.

– Если вам сложно прочитать латынь, давайте я, – предложил Кесарий.

– Хватит мешать правосудию! – разозлился одноглазый. – Не отвлекайте, иначе тоже загребём.

– Как долго изволите меня проверять? – расстроенно вопрошал оратор.

– Не знаю. Мы только отведём, куда следует. Дальше уже не наши заботы.

Стражники, взяв подозреваемого под руки, без особой спешки направились прочь. Кесарий побрёл за ними, держась на расстоянии семи-десяти шагов.

«Может, с ними можно договориться? – рассуждал поборник справедливости, продолжая преследование. – Незаконно. Да и никогда взяток не брал и не давал».

Идущие на дознание ускорились и поравнялась с обшарпанным проходом между двухъярусными постройками, что связывал площадь с улицей. Прокопийский прибавил шаг, попутно решившись достать деньги. Рука его дрогнула – монетка брякнулась на пыльную землю. Профиль императора, далёкий от реальности в художественном плане, оказался прикопан.

Хотя в глухих стенах не предполагалось смотровых отверстий, и никто не мог видеть неуклюжую сцену, Кесарий пристыдился и судорожно бросился подбирать упавшее платёжное средство. Брови его полезли выше на лоб.

Затем с испуганным выражением он бегом пересёк проход и даже поначалу потерял из виду Малисфена. Секретарь получил возможность догнать их на перекрёстке. Там путь конвою преградил всадник в синей рубашке с нашивками и лёгком шлеме без наносника, сверкавшем на солнце. На поясе у того висела короткая дубина с железным набалдашником.

– Обыскался вас, лодыри, – негодовал конник. Двигайте в начало улицы – там дети разворотили пару лавок.

– Прямо сейчас? – поинтересовался страж с повязкой.

– Нет, вечером! Велите всё прибрать, чтобы вид нормальный был. У нас же «Пальмовая ветвь». Будете плохо выполнять обязанности, отправлю на ночные дежурства во Влахерны!

– Вопрос: а раскольника-арианина куды девать? – спросил неопытный блюститель порядка.

– Серьёзное преступление? Кража? – задал встречный вопрос всадник. Дионисий отрицательно мотал головой.

– Проповедовал. Очевидец твердил, мол ничего еретического не слышал. Но мы хотели отдать на допрос, – ответил вместо напарника одноглазый.

– Да оставьте старика и марш на задание! – Верховой стеганул коня и поскакал дальше.

Стражники отпустили Дионисия и, ничего ему не говоря, побрели в направлении, противоположном тому, куда ускакал верховой.

– «Пальмовая ветвь»? – спросил одноглазого товарищ.