Византийские грешники - страница 5

И этот здоровяк, нервный из-за груза ответственности, почувствовал, как его легонько толкают в плечо, и с неохотой слегка повернул голову.

– Нам позволят зачерпнуть из родника? – спросили у Маркела полушёпотом.

– Не знаю, новичок.

– Слыхали, в честь Велизария сегодня праздник! – хмыкнул смуглолицый киприот Кирилл, что замыкал строй.

– Всегда удивлялся его везению, – недовольно пробасил другой воин, родом из Анатолии.

– Агась, повезло: женили на блуднице, посылают в Армению, в самое пекло. Точно хочешь такой жизни, Дамасик? – вопрошал киприот.

– Заткнитесь! – вполголоса и со сдержанной злобой выцедил Маркел. Мало того, он не справлялся с дисциплиной. Так ему показалось, что стоящий поодаль племянник василевса в расшитом аксамитовом одеянии со вставками запретного пурпурного цвета на секунду взглянул на дворцовую схолы.

Юстиниан, сын старшей сестры императора Вигиллы и Савватия Тавресийского, совершенно не выглядел на свои четыре десятка лет. Несмотря на некую общую грубоватость черт лица, в нём проглядывалось что-то женоподобное и даже детское, особенно в линиях губ и подбородка. Широкие глаза и высоко вздёрнутые брови придавали ему задумчивость.

Он находился у огорода, где монахи выращивали целебные травы, и настукивал мелодию, ударяя кулаком о деревянную ограду. Под ней волочилась по своему тракту улитка. Юстиниан глядел на неё пару минут, а затем схватил двумя пальцами и перенёс дальше. Зевнув, он побрёл к гвардейцам. Когда макушка его оказалась под старым дубом, порыв ветра сорвал несколько жирных желудей, что незамедлительно приземлились на тёмно-русые волосы.

Маркел услышал вскрик Юстиниана и поспешил к нему, как того требовали предписания, наказав соратникам оставаться на месте.

– Ваше благородие, что с вами? – выпалил гвардеец, оказавшись перед господином.

– Ничего страшного! – Раздосадованный вниманием к себе Юстиниан стряхнул оставшуюся на рукавах требуху размашистыми движениями. – Попроси подготовить лошадей – скоро поедем. Чувствую, не дождусь.

– Слушаюсь, ваше благородие!

Дверь монастыря отворилась, обступившие её зашевелились.

– Наконец-то, – прогудел племянник императора. – Так, Маркел, приказ в силе. Выдвинемся чуточку позже.

На пороге Пигийской обители появился полноватый мужчина в аскетичной хламиде, что контрастировала с богатой диадемой на его голове, украшенной жемчужными вставками. Вышедший из покоев отдал слугам продолговатый свиток и с чужой помощью принялся преодолевать ступени. В начале консульского года ему стукнуло шестьдесят шесть, и суставы его то и дело ныли.

Император принял меха от своего водоноса.

– Дальше справлюсь сам! – булькая, забормотал он, посылая прочь тех, кто помог ему спуститься. Затем василевс поймал на себе пристальный взгляд родственника и побрёл под дуб, миновав вытянувшихся гвардейцев. Лицо его покраснело от зноя после прохладного помещения.

– Время тянулось мучительно долго, дядя, – поделился наблюдениями Юстиниан, когда императора приняла полуденная тень в форме львиной гривы, манящая своим безвозмездным покровительством. – Надеюсь, беседа оказалась интереснее отчёта Сотерика намедни.

– Папа Иоанн интересный собеседник, – Юстина внезапно одолела отдышка. Справившись с ней, он продолжил, поднимая голову на исполинские ветви векового древа: – Ты хоть вдоволь подышал, а то бледный и из дворца не вылезаешь.

– А мне незачем вылезать. Это тебе подавай лечебные источники, – произнёс августейший племянник и сгустил тон: – Неважный у тебя вид.